— Джек? - удивленно спросила она.
Я убедился, что не смотрю на нее, потому что если бы я взглянул еще раз, то забыл бы о себе, забыл бы о том, что она больна, забыл бы обо всем. Я достал ее футболку и протянул ей обратно. Она прижала ее к груди, прикрывая себя.
— Доктор сказал, что никакого секса. У тебя не может быть слишком сильного давления в голове. - Я услышал свой собственный голос, хриплый и грубый. Я осмелился встретиться с ее глазами. Они все еще были ошеломлены, но она возвращалась в себя. Она облизала губы, и у меня свело живот, потому что на них был не мой собственный язык.
— Но Джек, я...
— У тебя операция через несколько часов, Роуз. Я разбужу тебя, когда придет время уходить.
Она протрезвела и быстро надела рубашку, забравшись под одеяло.
— Тебе не нужно этого делать. Я разбужу тебя, когда придет время.
— Роуз...
— Спокойной ночи, Джек. Спасибо за поцелуй.
Я стиснул зубы и отступил. Прежде чем я успел закрыть дверь, она уже выключила прикроватную лампу, и я едва мог различить ее форму на кровати. Дверь с щелчком закрылась, и я отпустил ручку, оставив что-то очень важное для меня позади.
ГЛАВА 19
РОУЗ
На следующее утро я проснулась сама, как и обещала, и встретила Джека внизу. Возможно, из-за нервов, связанных с операцией, или из-за того, что произошло накануне вечером, никто из нас не сказал друг другу ни слова.
Когда Стив, портье, пожелал мне удачи и сказал, что не может дождаться, когда снова увидит меня с хорошими новостями, мне было стыдно признаться, что у меня на глаза навернулись слезы, и я смогла лишь слабо улыбнуться и кивнуть ему. Он понял, что я не пыталась быть грубой, я видела это по его улыбке. Поездка на машине была такой же спокойной. Когда Рэймонд остановил машину перед больницей, Джек вышел и открыл для меня дверь. Я последовала за ним, но прежде чем я успела выйти, голос Рэймонда остановил меня, когда я одной ногой стояла в машине, а другой - на тротуаре.
Он перекинул руку через пассажирское сиденье и повернул свое тело так, чтобы встретиться с моими глазами.
— С вами все будет хорошо, - заверил он меня, его голос был мягким и тихим. Это был второй раз, когда я прослезилась в то утро. Все остальное было просто автоматическим. Я проснулась, быстро приняла душ, оделась, взяла свою больничную сумку и вышла из квартиры Джека. Было такое ощущение, что я просто отправилась в путешествие туда, куда мне совсем не хотелось.
— Ладно, - ответила я.
Рэймонд вскинул брови.
— Вы можете и лучше.
— Я, наверное, буду в порядке.
— Не наверное, а абсолютно точно. Я подойду, когда вы выйдете из операционной, чтобы поздороваться, хорошо?
Я не была уверена, хочу ли я, чтобы кто-то видел меня после операции, но я не стала этого говорить.
— С удовольствием. Спасибо, Рэй.
— До скорой встречи.
— Хорошо. До скорой.
Я вышла из машины и, держа Джека под руку, вошла в больницу. Я бросила на него быстрый взгляд, но его лицо было таким же каменным, как и в первый день нашего знакомства. Я не знала, что ему сказать. Ладно, это было неправдой - на самом деле я знала, что ему сказать, но сейчас было не время для этого. После того, как мы зарегистрировались и нам подтвердили время операции, медсестра отвела нас в больничную палату, очевидно, не ту, в которой я буду жить, а в другую.
Джек остался сидеть в углу, засунув руки в карманы. Теперь я знала, что это значит: он нервничал из-за чего-то, был несчастен.
Медсестра дала мне больничный халат и задала кучу вопросов: мое имя, возраст, вес, на что у меня аллергия - все, что они уже знали, но перепроверка никогда никому не вредила. У меня была аллергия на пенициллин. Это была единственная вещь, которую я помнила, продолжая говорить. Она надела на меня идентификационную ленту, рассказала, что будет дальше, и оставила меня с Джеком, чтобы я могла переодеться в халат.
Я была похожа на робота. Я зашла в маленькую ванную, сняла с себя всю одежду, кроме нижнего белья, и надела халат. Сердце колотилось в груди, я вышла из ванной и встретилась с жестким взглядом Джека.
Раскинув руки, я постаралась выглядеть бодро, когда спросила:
— Как я выгляжу?
Он не ответил, просто смотрел в мои глаза.
Я сделала шаг к нему, потому что сейчас было самое время сказать ему то, что я хотела сказать. Та же самая медсестра, которая была здесь всего несколько минут назад, просунула голову в дверной проем, и мы с Джеком перевели взгляд на нее.
— Она одета? О, хорошо, вы готовы. Я пришлю кого-нибудь, чтобы усадить вас в кресло-каталку.
— Я, э-э...могу я уделить минуту моему мужу?
Ее взгляд метнулся к Джеку, затем она проверила часы.
— Только одну минуту. Мы должны доставить вас в операционную вовремя, хорошо?
Я кивнула, и она ушла.
Выпустив глубокий-глубокий вдох, я подошла к Джеку, который прислонился к стене, скрестив руки на груди.
— Я хочу тебе кое-что сказать, - начала я, чувствуя себя немного больной и очень маленькой в его присутствии. Это могло быть из-за тонкого больничного халата, операции, нервов или просто из-за того, что я собиралась ему сказать. Я провела вверх-вниз по своим рукам, а его глаза следили за моими движениями.
Он молчал целую минуту, пока мы рассматривали друг друга.
— Хорошо, - наконец сказал он, выглядя несчастным.
— Джек, я хочу, чтобы мы...
— Мне очень жаль, но они должны забрать вас сейчас, - сказала медсестра, входя в комнату, за ней следовал кто-то еще с инвалидным креслом.
О, черт! Все только что стало реальным.
Волнение, вспыхнувшее во мне, мало чем отличалось от панической атаки в аппарате МРТ, и я оглянулась на Джека со страхом в глазах. Я действительно хотела поговорить с ним.
Он выпрямился, оторвавшись от стены.
— Нам понадобится еще минута.
— Мы уже опаздываем. Она...
Джек подошел и взял инвалидное кресло из рук другой женщины, затем повернулся к медсестре, стиснув зубы.
— Мне нужна минута с моей женой. Пожалуйста.
Дрожь пробежала по моему телу, когда я услышала, как он назвал меня своей женой, что само по себе было глупо, но когда это прозвучало из его уст с таким рычащим тоном, это было неожиданно.
Неудивительно, но они оставили нас наедине, бросив лишь один неодобрительный взгляд в сторону Джека. Он подкатил ко мне инвалидное кресло и жестом головы предложил мне сесть.
Если он не использовал слова, значит, у нас были проблемы.
Прежде чем медсестра успела вернуться, я начала свою импровизированную речь. Я уже чувствовала, что она не будет изящной.
— Джек, я хочу перестать притворяться.
Он подошел и опустился передо мной на колени, его руки лежали на моих бедрах. Его лицо выглядело немного мягче, сурового оскала, который он демонстрировал медсестрам, больше не было, но улыбки тоже не было.
Он открыл рот, но я наклонилась вперед и покачала головой.
— Когда я очнусь после, я хочу, чтобы мы перестали притворяться.
Эти прекрасные голубые глаза, в которые я не могла перестать смотреть при каждом удобном случае, буравили мои обычные карие. Я понятия не имела, как все это будет происходить, но у нас было мало времени.
— Я тебе нравлюсь, - продолжила я, и он приподнял бровь. Несмотря на это, я продолжила. — Возможно, ты не захочешь признавать это вслух, но я тебе нравлюсь. Я знаю это, так что не лги мне, и ты мне нравишься. Итак, Джек Хоторн, ты пригласил меня на свидание, которое, я знаю, потерялось на фоне всего остального, но мы все еще притворяемся, и я хочу, чтобы мы перестали это делать, хорошо?
Он долго смотрел на меня, и я начала думать, что все идет не так, как я хочу.
— Откуда ты знаешь, что ты мне нравишься?
— Ты должен. Вчера... тот поцелуй был не просто поцелуем из жалости. Жалостливый поцелуй - это быстрый чмок в губы или просто минута чего-то большего, может быть. Так же как и поцелуй в твоем кабинете дома. - Я покачала головой. — Даже если не учитывать тот поцелуй, это видно по тому, что ты делаешь. Вчерашний ужин, цветы, которые ты приносишь каждую неделю, - это все. Должно быть, я начала тебе нравиться в какой-то момент в течение последних двух месяцев. Я не глупая, и с каждым днем ты нравишься мне все больше и больше.
— Нет, ты не глупая. Значит, я тебе нравлюсь?