Царь Никита и сорок его дочерей
Сказка была написана в 20-х числах мая 1822 года в Михайловском. Упоминание о ней есть в письме к брату и Плетневу от 15 марта 1825 года. Сказка дошла до нас в рукописных копиях, однако начало сохранилось в черновой тетради Пушкина. История публикации сложилась весьма непросто: из-за обилия копий, автографов и разрозненных отрывков в описаниях рукописи в полном виде мы имеем текст, собранный из огромного количества небольших кусочков.
В письме к брату Льву Сергеевичу и Плетневу Пушкин озаглавил её как «Царь Никита и сорок его дочерей», что и послужило в дальнейшем её названием, но в обществе сказка ходила как «Царь Никита жил когда-то…» И это все, что нам известно о создании и истории сказки. Впрочем, благодаря воспоминаниям современников Пушкина, письмам и дневникам, известно кем жил поэт в 1822 году, откуда черпал образы, вдохновение и чем питал свою остроумную безграничную фантазию. Летом того года он бывал у Давыдовых на даче: ухаживал за женой А.Д. Давыдова – Аглаей Антоновной, героиней небезызвестной эпиграммы, за глаза называя её мужа «рогоносец величавый». В том же году Александр Сергеевич увлекался Марией Балш – женой Тодора Балша, впоследствии главнокомандующего войсками Молдавии. Балш была невыносимо ревнивой, а её муж и вовсе сходил с ума, поэтому Пушкин решил всё уладить мирным разговором с… гетманом Тодором Балш. Мирного разговора, как и следовало ожидать, не вышло, мужчины устроили драку, и всё бы закончилось очередной дуэлью, если бы генерал Инзов не посадил Пушкина под домашний арест. В том же, явно насыщенном 1822 году, Пушкин, одновременно встречаясь с Марией Балш, увлёкся Екатериной Альбрехт, женой А.И. Альбрехта – генерала лейб-гвардии Уланского полка. Екатерина Альбрехт была трижды замужем (методично выходя замуж с шестнадцати лет), и оказалась такой же нестерпимо ревнивой, как и её предшественница, сводила с ума поэта своими требованиями, и Пушкин переключился на новую любовь. Столько романов за один год, и это только те, что известны, не могли не отразиться на буйном поэтическом творчестве, поэтому возникновение образа многочисленных улетающих женских прелестей вполне прозрачно.
Царь Никита и сорок его дочерей
Царь Никита жил когда-тоПраздно, весело, богато,Не творил добра, ни зла,И земля его цвела,Царь трудился понемногу,Кушал, пил, молился богуИ от разных матерейПрижил сорок дочерей,Сорок девушек прелестных,Сорок ангелов небесных,Милых сердцем и душой.Что за ножка – боже мой,А головка, тёмный волос,Чудо – глазки, чудо – голос,Ум – с ума свести бы мог.Словом, с головы до ногДушу, сердце всё пленяло;Одного недоставало.Да чего же одного?Так, безделки, ничего.Ничего иль очень мало,Всё равно – недоставало.Как бы это изъяснить,Чтоб совсем не рассердитьБогомольной важной дуры,Слишком чопорной цензуры?Как быть?.. Помоги мне, бог!У царевен между ног…Нет, уж это слишком ясноИ для скромности опасно, —Так иначе как-нибудь:Я люблю в Венере грудь,Губки, ножку особливо,Но любовное огниво,Цель желанья моего…Что такое? … Ничего!..Ничего, иль очень мало…И того-то не бывалоУ царевен молодых,Шаловливых и живых.Их чудесное рожденьеПривело в недоуменьеВсе придворные сердца.Грустно было для отцаИ для матерей печальных.А от бабок повивальныхКак узнал о том народ —Всякий тут разинул рот,Ахал, охал, дивовался,А иной, хоть и смеялся,Да тихонько, чтобы в путьДо Нерчинска не махнуть.Царь созвал своих придворных,Нянек, мамушек покорных —Им держал такой приказ:«Если кто-нибудь из васДочерей греху научит,Или мыслить их приучит,Или только намекнёт,Что у них недостаёт,Иль двусмысленное скажет,Или кукиш им покажет, —То – шутить я не привык —Бабам вырежу язык,А мужчинам нечто хуже,Что порой бывает туже».Царь был строг, но справедлив,А приказ красноречив;Всяк со страхом поклонился,Остеречься всяк решился,Ухо всяк держал востроИ хранил свое добро.Жены бедные боялись,Чтоб мужья не проболтались;Втайне думали мужья:«Провинись, жена моя!»(Видно, сердцем были гневны.)Подросли мои царевны.Жаль их стало. Царь – в совет;Изложил там свой предмет:Так и так – довольно ясно,Тихо, шепотом, негласно,Осторожнее от слуг.Призадумались бояры,Как лечить такой недуг.Вот один советник старыйПоклонился всем – и вдругВ лысый лоб рукою брякнулИ царю он так вавакнул:«О, премудрый государь!Не взыщи мою ты дерзость,Если про плотскую мерзостьРасскажу, что было встарь.Мне была знакома сводня,(Где она? и чем сегодня?Верно тем же, чем была).Баба ведьмою слыла,Всем недугам пособляла,Немощь членов исцеляла.Вот её бы разыскать;Ведьма дело всё поправит:А что надо – то и вставит».«Так за ней сейчас послать! —Восклицает царь Никита,Брови сдвинувши сердито. —Тотчас ведьму отыскать!Если ж нас она обманет,Чего надо не достанет,На бобах нас проведёт,Или с умыслом солжёт, —Будь не царь я, а бездельник,Если в чистый понедельникСжечь колдунью не велю:И тем небо умолю».Вот секретно, осторожно,По курьерской подорожнойИ во все земли концыБыли посланы гонцы.Они скачут, всюду рыщутИ царю колдунью ищут.Год проходит и другой —Нету вести никакой.Наконец один ретивыйВдруг напал на след счастливый.Он заехал в тёмный лес(Видно, вёл его сам бес),Видит он: в лесу избушка,Ведьма в ней живет, старушка.Как он был царев посол,То к ней прямо и вошёл,Поклонился ведьме смело,Изложил царево дело:Как царевны рожденыИ чего все лишены.Ведьма мигом всё смекнула…В дверь гонца она толкнула,Так промолвив: «УходиПоскорей и без оглядки,Не то – бойся лихорадки…