— Это нас не касается, — сказал ей Робин.
— Но я хочу остаться и…
— Еще бы вам не хотеть! Вам вечно хочется самого неподходящего.
— Вовсе нет!
— А я говорю — Да!
Их голоса смешались с общим шумом маскарада. Колин обернулся и сказал Фереку:
— По-моему, его можно отпустить.
— Я должен его убить, — сказал Ферек тем же спокойным голосом, каким он говорил до этого.
— В этом нет нужды. Я же сказал, что договорился о его высылке. И если он не хочет попасть в тюрьму, больше он в Англию не сунется.
— Откуда ты узнал? — тихо спросила Эмма.
Колин посмотрел на нее:
— Догадался по твоему поведению.
Эмма опустила голову.
— Чем он тебе грозил? — мягко спросил Колин.
Эмма вспыхнула и продолжала смотреть в грязный пол кладовки.
— В пьяном виде Эдвард выболтал ему… подробности нашей интимной жизни. Он грозил пустить сплетню, что я была его… — Эмма подавилась.
— Ясно, — сказал Колин, глядя на Орсино. В его глазах сверкала такая ярость, что тот весь съежился. — Может, и правда позволить Фереку его убить?
Ферек широко улыбнулся.
Орсино сделал нечеловеческое усилие и вырвался. Отскочив назад, он выхватил из сапога нож.
Ферек взревел и бросился на него. А Колин спокойно сказал:
— С двумя вы не справитесь, Орсино.
Граф схватил Эмму, зажал ей рукой горло и прижал нож к ее груди.
— Назад! — прохрипел он, после железных объятий Ферека он едва мог говорить. — Только сделайте шаг, и я ее убью.
Колин жестом остановил Ферека:
— Стой!
— Я ухожу, — сказал Орсино, и если кто-нибудь попытается меня задержать… — Он шевельнул ножом. — Отойдите от двери!
Они повиновались. Лицо Ферека искажала свирепая гримаса.
Орсино выволок Эмму в коридор и потащил ее к единственному выходу, который вел в залу.
Неужели он воображает, что его пропустят, что его никто не остановит? — думала Эмма, хотя у нее от страха бешено колотилось сердце.
Вдруг в коридор выскочила пара танцующих. Увидев Орсино с Эммой, они остановились и вытаращили глаза. Острое лезвие кольнуло Эмму в ключицу, струйка крови побежала у нее по груди, запятнав новое платье. От неожиданной боли она споткнулась, наступив на спускавшийся до пола шарф. Быстро сообразив, что это ей на руку, она упала, стараясь свалить с ног и графа. Но он устоял и злобно дернул ее за руку, заставляя подняться.
И тут на Орсино с ревом бросился Ферек. Эмма сжалась в комок и постаралась подальше откатиться от Орсино. Бросив растерянный взгляд на Ферека, Орсино ринулся через дверь в гущу танцующих.
Ферек и Колин побежали за ним. Преследуя Орсино, они рассекали толпу танцующих, как нос корабля, оставляя позади себя пену рассерженных гуляк. Один да того разозлился, что ударил Колина и сбил с него маску. Эмма застонала — теперь его узнают все. Женщина, с которой сбили шляпу, обеими руками вцепилась в жилетку Ферека, что-то злобно крича, и тот проволок ее несколько метров, пока материя не разорвалась и женщина не упала на пол с куском парчи в руках. Голый до пояса гигант турок догонял Орсино. Он протянул руку, чтобы ухватить его за рубашку, промахнулся, потом все-таки достал и с силой дернул Орсино назад. Обхватив рукой графа поперек туловища, Ферек поднял его над головой словно куклу. Тот дергал ногами на потеху всем присутствующим. Эмма посмотрела на свою ложу. Том, перевесившись через барьер, с открытым ртом наблюдал это зрелище. Их остальные друзья тоже застыли от изумления, не говоря уж о сотнях других зрителей.
— Ферек, поставь его на ноги! — крикнул Колин, дергая гиганта за руку. — Говорю, поставь… его… на ноги!
Эмма прислонилась спиной к стене коридора и закрыла глаза. Их все узнали. Весь лондонский свет знает ее слугу, появление которого в Лондоне вызвало такой ажиотаж. Колина тоже узнали. Теперь сплетникам не заткнешь рты.
Она приоткрыла глаза. Орсино уже стоял на полу, и у него отобрали нож. Его, несомненно, вышлют, как и говорил Колин, но уже поздно. Такой скандал вызовет волну сплетен. Как она ни старалась защитить Колина от злых языков, у нее ничего не вышло.
Эмма тоскливо побрела к выходу. Хватит! Пройдя немного по улице, она окликнула наемный экипаж и сказала кучеру адрес…
Добравшись до спальни, Эмма сбросила свое необыкновенное платье, завернулась в халат и, сгорбившись, села в кресло напротив камина. Все пропало!
Некоторое время спустя в дверь вошла ее горничная.
— Извините, миледи, я не знала, что вы приехали. Милорд прислал посыльного узнать, дома ли вы, и я сказала, что если бы вы приехали, то позвонили бы мне. Но он настаивал, чтобы я пошла поглядеть…
— Теперь ты видишь, что я дома, — перебила ее Эмма.
— Да, миледи. Я так и скажу посыльному. Вам ничего не надо?
— Ничего.
— Но как же, миледи…
— Мне ничего не надо. Я очень устала. Иди ложись спать.
Горничная секунду помедлила, потом, сделав книксен, вышла.
Эмма откинула голову на спинку кресла и бездумно уставилась в потолок. Часы на каминной полке отсчитывали минуты, в камине упали сгоревшие поленья, рассыпав сноп искр. Одни и те же мысли крутились у Эммы в голове: как можно было бы избежать сегодняшней катастрофы? В конце концов, она уснула.
Было уже очень поздно, когда Колин, тихо открыв дверь в комнату Эммы, вошел, держа в руке подсвечник. Он посмотрел на постель и, увидев, что она пуста, окинул недоуменным взглядом комнату. Обнаружив Эмму спящей в кресле, он подошел к ней и поставил подсвечник на маленький столик. Он смотрел на жену, на золото ее распущенных по плечам волос, на нежное очертание ее лица. Душу его захлестнула волна любви и желания. Он встал перед ней на колени.
— Эмма, — тихо сказал он, взяв ее за руку. — Эмма, пошли в постель.
Она вздрогнула, резко выпрямилась и, не понимая, где она, стала озираться по сторонам. Наконец ее взгляд остановился на лице мужа.
— Колин! — воскликнула она. — Прости меня! Я все сделала не так.
— Ерунда, — ответил Колин. — Наоборот, все устроилось наилучшим образом. Орсино уже на корабле, и ему никогда не позволят вернуться в Англию. К тому же я внятно объяснил, что с ним сделаю, если он опять посмеет тебя шантажировать. Очень внятно.
— Даже если это так…
— А также… — Колин помедлил.
— Что? — вскричала Эмма, почувствовав перемену в его тоне.
Колин посмотрел ей в глаза:
— Я отослал Ферека с графом.
— Отослал Ферека? — непонимающе переспросила Эмма.
— Он проследит, чтобы Орсино не вздумал вернуться, а потом… поедет в Константинополь.
— Ферек уехал?
На секунду Эмму охватила горечь утраты.
Колин кивнул:
— Он не хотел уезжать, но я… убедил его. Фереку будет гораздо лучше открыть гостиницу в своей родной стране. И я дал ему достаточно денег, чтоб он мог поставить ее на широкую ногу.
Эмма молчала.
— Ему эта мысль понравилась, — добавил Колин. — Он просил передать тебе бесконечную благодарность, глубочайшее уважение и пожелания всего наилучшего.
— Теперь он сможет найти жену с хорошим приданым и с круглой тугой попкой, — тихо проговорила Эмма.
— Что ты сказала?
— Он будет счастлив стать хозяином. Я буду по нему скучать, но это великолепное решение вопроса. Ему не нравилось в Англии. Я просто не знала, что делать.
Колин облегченно вздохнул:
— Значит, ты одобряешь мое решение? Тогда все прекрасно.
Эмма выпрямилась.
— Как прекрасно? Завтра весь Лондон будет говорить о драке на маскараде. И чего только не приплетут! Все будут перешептываться и хихикать у тебя за спиной. Такого скандала не видывал…
Колин отмахнулся, словно она говорила о совершеннейших пустяках:
— Почему ты не сказала мне, что Орсино тебя шантажирует? Неужели ты не верила, что я тебе помогу?
Эмма отвернулась и уставилась на тлеющие угли в камине.
— Нет, я знала, что ты мне поможешь. В этом-то и была вся беда.
— Беда?
Эмма стиснула руки.
— Ты хотел спокойной жизни. Ты сам сказал мне, что устал от войны. Что тебе не нужна жена, которая станет приставать к тебе с просьбами и провоцировать скандалы. А скандалы… вспыхивали один за другим. То про меня ходили сплетни, то про дурацкие выходки леди Мэри.