— Что случилось? — спросила Ария.
Ей нужно было поговорить.
— Я слышал, — сказал Данте.
— Что слышал?
Было ли нападение? Угроза нападения?
— Твой разговор с сестрой.
— Ох, — сказала Ария. Она попыталась вспомнить, о чем говорила с Изабеллой, и тут же все вспомнилось.
Он говорил о сексе? Она почувствовала, что ее щеки начинают пылать. Она не очень-то хвалила его, отнюдь.
— Я… я… — Она не знала, что сказать. Разве неправильно говорить правду? — Так бывает со многими женщинами, — сказала она.
— Я знаю, — сказал Данте.
Она облизнула пересохшие губы. Это был не тот разговор, который она собиралась вести с мужем. Она не любила секс. Она не понимала всей этой шумихи и того, что сводит людей с ума.
— Могу я воспользоваться ванной? — спросила она.
— Да.
Она была немного ошеломлена тем, что ее просьба была удовлетворена, но откинула одеяла и постаралась поскорее скрыться, идя в обычном темпе. Ее сердце бешено колотилось, когда она вошла в ванную. Она толкнула дверь и пошла в туалет. Закончив, она вымыла руки, а затем не удержалась и взглянула на свое отражение.
Ее лицо было красным. Она не могла не задаться вопросом, не припухли ли ее губы от поцелуев, которыми они с Данте обменялись прошлой ночью.
Поцелуи.
Она совсем забыла об этом первом настоящем поцелуе. Поцелуй в день свадьбы не шел ни в какое сравнение с ним. Это был настоящий поцелуй — горячий, сексуальный, и она не могла отрицать, что чувствовала себя потрясающе. И все же это был поцелуй.
Она почистила зубы, затем уложила волосы. Побрызгала на лицо холодной водой, чтобы взять себя в руки.
Данте был в ее спальне. Может быть, все это было глупым сном, от которого она собиралась проснуться. Она ущипнула себя, ожидая, что проснется.
Только она все еще стояла в ванной, держа в руках полотенце и сжимая пальцами плоть. Это был не сон.
Данте был в ее спальне.
Это было нехорошо.
Она не могла долго задерживаться в ванной. Расправив плечи и пытаясь почувствовать уверенность, которой на самом деле не было, она вернулась в комнату, но Данте уже переместился. Он уже не сидел на стуле, а открывал ее ящики.
Когда она покинула семейный дом и переехала к Данте, то ничего не взяла с собой. Родители ясно дали понять, что ей не принадлежит ничего из ее детства. Они все купили, и, кроме свадебного платья, у нее не было ни одной своей одежды. По словам брата, родители выбросили ее вещи. У нее даже не было спальни, куда можно было бы вернуться.
Не то чтобы она была удивлена. Даже если бы они жили в доме, где не нужны были все комнаты. Ее комнату убрали. А вот Изабеллу — нет. У ее сестры всегда был выбор — вернуться домой и спать в своей старой кровати. Ей же такое приглашение никогда не поступало.
Как только она вышла замуж, они перестали за нее отвечать. Теперь она стала проблемой Данте.
— У тебя не так уж много вещей, — сказал Данте.
У нее были небольшие сбережения, или, по крайней мере, были, пока родители не забрали и их. Она могла позволить себе лишь несколько предметов одежды, которые меняла и поддерживала в идеальном состоянии. Когда Данте требовалось ее присутствие на вечеринке, он всегда предоставлял ей платье, а значит, ей не нужно было беспокоиться о покупках.
Просить о чем-либо казалось ей неправильным.
В его доме была библиотека и кинотеатр, а также бассейн. Ей нечего было желать ничего более.
— Мне жаль, что тебе пришлось выслушать этот разговор.
Она сжала руки в кулаки, надеясь, что они перестанут дрожать, но, похоже, это не помогло.
— Тебе не нужно извиняться. Я мог бы остановиться, если бы захотел.
— Почему ты слушал? — спросила Ария.
— Я хотел. Меня не поставили в известность о твоих телефонных звонках.
Данте повернулся к ней.
— Нет. Мы с Изабеллой редко разговариваем. Вчера вечером мы впервые подумали о том, чтобы позвонить друг другу. Обычно мы видимся на вечеринках или светских мероприятиях.
Теперь она колебалась.
— Ты знаешь, это не обязательно должно быть так, — сказал Данте.
— Звонить моей сестре?
— Секс. Это не ужасно.
Ария поджала губы и посмотрела в пол. Она не знала, что сказать. Она не хотела рисковать, оскорбляя его, а ей казалось, что она уже это сделала.
Данте не причинил ей вреда, но это не означало, что он его не причинит.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Я не хотела тебя оскорбить.
— Я не оскорблен. Та первая ночь всегда будет для тебя дерьмовой. Девственницы необходимы, но, на мой взгляд, переоценены.