Бёрт (хватается за грудь). Господи, Клемма. Напугала меня до смерти.
Клемма. Что вам доктор насчет баловства с сигаретами сказал? Мало было вам сердечных приступов в этом году? «Ваша жизнь в ваших руках», разве доктор не это сказал?
Бёрт. Нет. Он сказал, что человек, который на тебя из-за угла выскакивает, вреднее сигареты… Я думал, ты уже спать улеглась.
Клемма. Это я для отвода глаз сказала, что спать пошла, а на самом деле в кустах вас поджидала. (Протягивает руку.) Дайте-ка сюда.
Бёрт. Последняя затяжка.
Клемма (качает головой). Так я и знала. Вечная история… И что вы так на тот свет торопитесь, ума не приложу. Там же везде предупреждения «Не курить».
БЁРТ делает еще одну затяжку
Ладно. Это уж точно последняя. Давайте сюда.
Бёрт. Хватит приказывать.
Клемма. Как знаете. Только учтите, что я вам сказала. Еще один сердечный приступ, и я ухожу. Мне тридцать семь и у меня есть занятия намного приятнее, чем ходить за заядлым курильщиком. Только и делает, что за грудь хватается да брыкается.
Бёрт. Тридцать семь тебе было десять лет назад.
Клемма. Это верно. Десять лет назад. Но лицо-то у меня не стареет. (Протягивает руку снова.) Предупреждаю в последний раз, а то пойду вещи собирать.
БЁРТ отдает ей сигарету. КЛЕММА направляется к крыльцу, усаживается на ступеньки и делает затяжку.
Даже без фильтра. Знаете, как на тот свет побыстрей отправиться.
Бёрт. Так и знал, что затянешься. Ты же заядлая, хуже, чем я.
Клемма (отрицательно качает головой). Вы меня с собой не сравнивайте. Я только балуюсь «бычками». А от вас «бычок»-то и остается — и не кашлянешь ни разу.
Бёрт. Да? А кто это в твоей комнате кашляет?
КЛЕММА тушит сигарету о подошву и кладет ее в карман кофты.
Клемма. Насчет моего кашля не переживайте, эта девушка свои девяносто два проживет.
Бёрт. Здорово. Вот мы в один год и помрем.
Клемма. Вы на это только надеетесь. А у меня гарантия есть. Цыганка нагадала по руке. (Протягивает руку ладонью вверх). Видите? У меня линия жизни проходит через всю руку до самой ноги.
Бёрт. Мне тоже по руке гадали. Цыганка сказала, что мне крупно повезет в шоу бизнесе.
Клемма. Ну так все сошлось? Разве нет?
Бёрт. Торговать в розницу телевизорам, не велика карьера.
Клемма. Во всем вы видите только плохое. Все евреи одинаковые… И все потому, что Бога плохо молите.
Бёрт. Что верно, то верно. Ленюсь. А может, сходим как-нибудь в церковь на воскресную службу? Утром.
Клемма. Ну да, ну да. Нет уж, уважаемый. Моему Богу это не понравится. Чтобы еврей пришел в мою церковь и уселся там… Я люблю евреев… Молитвы у них правильные, но вот кухня отвратительная.
Бёрт (подходит к КЛЕММЕ. Обнимает ее). Люблю я тебя, Клемма, всей душой. И всегда любил. Надеюсь, мои слова не действуют тебе на нервы.
Клемма. Не действуют, не действуют. Главное, что вы еще держитесь.
Бёрт. Дай срок, мы еще на свадьбе Джози потанцуем… вместе с тобой.
Клемма. Если она вообще состоится.
Бёрт. То есть как это? У тебя есть основания полагать, что Кенни и Джози не поженятся?
Клемма. Не моего это ума дело.
Бёрт. Твоего, еще как твоего. Единственно, кому Джози доверяет, так это тебе, не госпоже Хайнс.
Клемма. Кому-кому?
Бёрт. Извини, оговорился. Госпоже Роббинс. Уже три года как развелись, а все оговариваюсь.
Клемма. Все ваши беды от этой женщины. Как развелись, то и дело грудь у вас схватывает.
Бёрт. Так что насчет замужества моей дочери? Ты мне так и не сказала.
Клемма. Не собирается она за него замуж.
Бёрт. Но они же помолвлены. Она что, сама тебе об этом сказала?
Клемма. Это необязательно. Я ее нянчила с того дня, как она на свет появилась. Я вижу, как она смотрит на него.