Алекс моментально превратился в сумасшедшего папашу. Борис стал настоящим центром его вселенной. Муж мой каждый день, приезжая с работы, притаскивал горы продуктов – их хватило бы, чтобы накормить ораву голодных подростков.
Май закончился, и началось лето. Мое первое лето в Каире!
Для меня и маленького Бориса оно стало настоящим испытанием. От дикой жары у меня плавился мозг. Тонкую хлопковую галабию я надевала на голое тело, но и она через час была абсолютно мокрой. Душ не помогал: «холодная» вода была очень теплой. На ночь мы плотно закрывали все окна и балкон и включали кондиционер, чтобы снизить температуру хотя бы до плюс двадцати пяти. Когда кондей отключался, жара снова душила меня.
Я ложилась нагишом на кровать и опускала ноги в таз с водой, где плавали кусочки льда из морозилки. Но когда вода в тазу становилась теплой, я просыпалась и снова шла за льдом. Ночью мне снились кошмары, я перестала нормально спать. На улицу мы не выходили – даже мысли такой не было. Иногда мне казалось, что мой ребенок умирает от перегрева, и я вскакивала и брала его на руки, прижимала к своему горячему телу.
Кондиционер реально спасал. Если б не он, я бы не выжила.
Всего два раза за все лето нам удалось съездить к морю в Александрию. Там на вилле Ферузы был просто рай. Именно тогда я решила во что бы то ни стало переехать из адского Каира в райскую Александрию.
Поначалу Алекс и слышать не хотел об этом. В Каире у него была интересная работа, заработок, позволяющий жить не слишком роскошно по меркам египетских богачей, но вполне шикарно – по нашим запросам. Вся политическая жизнь Алекса тоже была здесь: штаб-квартира организации «Братья-мусульмане» располагалась в Каире.
Я этим как-то не интересовалась. Во-первых, принадлежность к какой-либо партии сама по себе казалась мне делом нудным и вполне банальным. Во-вторых, я просто не понимала в то время ни политики, ни партийной системы Египта – пока еще чужой страны. И соответственно, не представляла себе, какие опасности могут грозить моему мужу и всей нашей семье.
Но пожалуй, главным препятствием переезда в Александрию была Зейнаб. Она ни за что не хотела покидать свою квартиру, где ей очень нравилось жить и где все было родным и памятным. Оставлять ее одну без помощи и присмотра было невозможно.
Купить новое жилье для семьи в Александрии нам было не на что. Наша свадьба стоила как новый «Мерседес» представительского класса. Небольшие сбережения Алекса лежали в Каирском Сити-банке и были неприкосновенны.
Когда я поняла, что в ближайшее время мы никуда не переедем, меня стало мучать желание уехать в Россию хотя бы до осени. Своим нытьем я порой доводила мужа до белого каления.
И когда, казалось, он уже был готов отпустить меня в Калининград, случилось несчастье.
Горе пришло неожиданно и перевернуло нашу жизнь.
Смерть и похороны Зейнаб
Однажды Карина забежала ко мне узнать новости, поболтать, посплетничать и выпить вместе кофе, как это у нас было принято. Она принесла красивую погремушку для Бориса и горячие булочки с маком для нас. Малыш ни с того ни с сего расплакался, и я никак не могла успокоить его. Зейнаб взяла мальчика на руки и вышла с ним на балкон, напевая что-то по-арабски. Я разлила кофе по чашечкам. В это время зазвонил телефон, и я вышла, чтобы взять трубку. Алекс интересовался, как у нас дела. Я сообщила ему, что Борис все утро плачет, может, его беспокоит животик, а в остальном все нормально. В это время Карина быстро капнула отраву в мою чашку.
Выйдя на балкон, я спросила Зейнаб, не принести ли ей кофе. Она сказала, что выпила бы, но не горячего. Так как мой уже остыл, я взяла свою чашечку и отнесла ее свекрови. Налив себе свежего, я плюхнулась в кресло поболтать с Кариной.
Бледная соседка держала свою чашку трясущимися руками и, казалось, совсем не слушала меня. Допив кофе залпом, она убежала домой, сославшись на неотложные дела. Я поругала себя за то, что, возможно, обидела подругу невниманием, поэтому она убежала, даже не поговорив со мной, – но быстро забыла об этом: Борис капризничал, и у меня все валилось из рук.
Алекс приехал на обед вовремя, купив по пути свежих фруктов – как мне нравилась его забота!
За обедом свекровь пожаловалась сыну, что соседка постоянно у нас сидит, из-за нее мне некогда заботиться о ребенке. Я попробовала возразить, объяснить, что Карина – моя единственная подруга в Египте, но Зейнаб решила, что Борису не хватает мамы и он плачет из-за этого.
Алексу было невыносимо тяжело слушать это: сын стал для него самым важным человеком. Все должно было крутиться вокруг Бориса. Никто и ничто не должно было получать больше внимания, чем его сын. Алекс строго посмотрел на меня: