Надевала и снимала, мучаясь противоречиями. То мне все это вдруг казалось ужасной глупостью, то отличной идеей. Я успела накрутить себя до жгучего раздражения, пока не психанула и не решила: будь что будет. Посмотрю на его реакцию. В крайнем случае, скажу что собралась с подругой в клуб. Если я ему не безразлична, то никуда он меня в таком виде не отпустит. А если безразлична, то… Нет, не хочу даже думать об этом.
— Ты очень красивая — его низкий голос пробирал до мурашек. Сильные руки мужа стиснули меня в объятиях и я едва не задохнулась от нахлынувшего возбуждения. Как у него получается?! Одним лишь голосом или взглядом, он заставляет меня пылать. Мое тело начинает сходить с ума от любимого мужчины и требует большего: больше поцелуев, ласки, объятий. Хочу его так сильно, что в голове разливается хмельной дурман. Пусть только не останавливается. Не сейчас, когда он мне так сильно нужен.
Букет выпал из моих ослабевших рук и я со стоном прильнула к его губам. Целовала, сходя с ума от жаркого отклика его губ. Скользила языком, словно пыталась слизать его вкус, который нещадно будоражил все мои рецепторы.
Руки Виктора нетерпеливо задирали платье вверх, касаясь кожи. Я не могла сдержать дрожь желания, обмякая в объятиях, подхваченная вихрем страсти. Он что — то шептал мне, но я не разбирала слов. Тонула в омуте его глаз, лихорадочно целуя в ответ.
Ужин? Да мы напрочь про него забыли, жадно сдирая друг с друга одежду. Хотелось скорей ощутить прикосновение обнаженной кожи.
— С ума меня сводишь — горячий шепот в шею и легкий укус. Мой тихий стон и прижатая к стене тело. Яростный рывок и трусики, бесполезным клочком ткани отброшены в сторону. Мои ноги на его бедрах и резкий рывок. Хриплый рык и мой рваный выдох. Глаза в глаза и сумасшедшее желание обладать друг другом.
— Что у нас сегодня на ужин? — легкий смешок и ленивые круги по моему телу. Я нехотя открываю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. Сил нет. Он выжал меня до основания. После сумасшедшего секса в гостиной, мы медленно любили друг друга в душе, а после, будто этого мало, сходили от друг друга с ума в спальне. И теперь, когда мое тело совершенно обессилено, он вдруг вспоминает об ужине.
Смеюсь, уткнувшись носом в его грудь. Обожаю запах его тела. Виктор хмыкает и целует меня в макушку.
— Так что насчет ужина? — его бровь приподнимается. Не могу понять, он действительно хочет ест или просто дразнит меня? Что ж, сейчас узнаем. Я все еще улыбаюсь, и, скользнув по его телу вверх, целую в губы. Чувствую, как он слегка напрягается, когда мои вновь затвердевшие соски скользят по его груди.
— Вика… — выдыхает и сжимает мою попу — Черт, я снова хочу тебя — хрипловато смеется, переворачивая меня на спину.
А я что? Я только за. Не собираюсь отказываться от таких страстных ласк.
Ужинали мы почти в двенадцать. Но это нисколько не испортило наш аппетит.
Прошел месяц, а я все еще иногда оглядываюсь назад. В душе все равно живет страх, что все это может исчезнуть и вернемся к тому, что было. Но каждый день лишь лучше предыдущего. И я так сильно люблю его, что держать признание в себе, становится почти невозможным. Но каждый раз, когда я собираюсь признаться в этом, словно наталкиваюсь на некий барьер. И отступаю. Возможно, когда страх возврата в прошлое уйдет навсегда, я все-таки смогу решиться и скажу ему, что люблю. А пока, оставлю все как есть.
— Вить, где мы будем ставить ёлку? — спрашиваю, чуть отстранившись. Он недоуменно хмурится и смотрит на меня:
— Зачем? — в его взгляде столько недоумения, словно я спросила о какой-то ерунде.
— Новый год скоро, а наш дом ни капельки не говорит о том, что скоро праздник — обиженно дую губы. Он запускает пальцы в свои волосы, словно пытается вспомнить, для чего вообще в доме елка.
— Ну, Вить — тяну я, целуя мужа в подбородок.
— Ладно — вздыхает он, словно смиряясь — Ставь куда хочешь.
— Я? Почему не вместе? — горечь просачивается в голос. Хочу готовиться к празднику вместе с ним: выбирать елку, покупать игрушки, гирлянды, обсуждать праздничный стол. А он…