Почти добрались до того подоконника, где виднелось раскрытое окошко (подоконники были разделены такими маленькими «пустотами», что казались почти сплошной линией, идти было нестрашно, если не смотреть вниз). Так вот тянусь я пошире открыть створку, надеясь разжиться хоть какой-то адекватной одеждой подходящего размера, как сбоку раздается оживленное:
— Псст, стой, там Химера ещё не ушла! Если увидит — вылетишь со свистом!
Надо ли говорить, я чуть не вылетела, вернее, не улетела, в этот же самый момент? Только вниз, а не из академии!
Оборачиваюсь — никого нет. Пытаюсь вглядеться в пустоту, надеясь, что это был не глюк, и тут раздается недовольное:
— Ну что за девчонки пошли, а? На нас смотри, прямо на нас! И взгляд расфокусируй, вас что, совсем не учили видеть сквозь простейшие артефакты? Чем вы там занимались на первом курсе? Таких неучей только в штрафники…
Уж не знаю, помогло ли то, что таращилась изо всех сил в пустоту, или просто мне, наконец, позволили увидеть, но едва заметная голубая дымка расступилась — и передо мной предстали два парня. Один точно человек — рыжий, как огонь, с задорными веснушками, лукавыми зеленющими глазами и плутовской ухмылкой. А второй… даже не знаю, к какой расе его причислить. Вроде бы выглядит как человек, только на висках виднеются чешуйки, а зрачки в глазах — кстати, насыщенного, невероятно светло-голубого оттенка — вертикальные.
Первый смотрел на меня с интересом и доброй насмешкой, второй — с легким пренебрежением.
— Она любовница одного из мастеров, разве не понятно? Наверное, не хотела, чтобы засекли, ясно ведь, что все равно на ней не женятся. К тому же за такие игрища на территории Академии и мастеру может сильно влететь, вплоть до частичной блокировки силы, — протянул голубоглазый с легкими шипением в голосе, от которого по коже мурашки пробежали.
— Ну и дела, — усмехнулся рыжий, — тогда тем более к Химере не суйся! Помочь тебе спуститься-то? До наших казарм проводить?
Вот же драный изменчивый, и что делать? Как объяснить-то все?
Не знаю, почему я в итоге не стала врать. Может быть, что-то толкнуло изнутри, а, может, просто поняла, что ничего внятного и заслуживающего доверия придумать не успею.
— Ребят, — выдохнула, чувствуя, что сейчас из меня будет очень симпатичная сосулька — на улице-то холод, на дворе снег вон лежит, — я, кажется, не в своем мире, да? Попала сюда меньше суток назад, ничегошеньки не понимаю! Заперли меня в какой-то комнате, а я домой хочу! — Хлюпнуть носом вышло ну очень достоверно — потому что правду же говорю!
Оба адепта — а, кажется, это были именно они, тут же посерьезнели.
— Надо, наверное, к ректору, — неуверенно предложил рыжий, — у нас ведь таких, — выделил он слово голосом, — не бывает. Не должны они сюда попадать, только в Каэрта.
У меня аж сердце зашлось. Никакого ректора, я этого не переживу! К счастью, второй адепт был со мной согласен.
— Нет, с ума сошел что ли? Сколько у Лорда Айто сейчас работы, не подумал? Давай к нам! Там уже подумаем, что делать. И… — от его пальцев отделилась светлая дымка и укутала меня. Тут же стало теплее, — вот так, согревающие чары. Люди быстро мерзнут. Я Шайесс, мой друг — Маррот.
— Эстер, — гордо кивнула, представив, насколько потешно мы сейчас смотримся.
Только стоять было уже откровенно страшновато.
— А ты молодец, — Шайесс окинул меня задумчивым взглядом, — не трясешься от страха, не кричишь… идем тогда. Раздобудем тебе одежду, накормимс-с и поговоримс-с, — мне показалось, или у него меж зубов мелькнул раздвоенный язык?
— А как… — голос предательски охрип, — как спускаться-то будем?
— А вот так, — с этими словами потенциальный самоубийца резко подался вперёд, обхватил меня за талию и как сиганет вниз!
Думаете, я орала? Нет, у меня от ужаса аж голос отнялся! Только колотила смеющегося парня кулачками по плечам, пока мы спускались прямо по воздуху во двор. Думала, нас поймают тут же. Накричат, выговор вынесут, преподов позовут — и плакал мой побег!
Нет. Никто не обратил внимание.
Даже когда бесцеремонный голубоглазый Шайесс подхватил меня на руки и быстро пошел по петляющим дорожкам куда-то в сторону деревьев и виднеющихся за ними зданий. Сопротивление доброте и заботе было бесполезным!
— Ты всегда такой наглый? — Наконец, выдохшись, почти миролюбиво поинтересовалась я у парня.