— Я вчера буянил? — прошептал он, целуя меня в мочку уха.
— Не буянил, дебоширил, — поправила я.
— Перепил. Так расстроился, что они тебя обижают, что пил и пил. И вот напился. Сволочи они, не обращай внимания!
— Я домой хочу.
— Поедем. Сейчас соберём всё вкусное и поедем к тебе.
Мы быстро оделись, запаковали остатки пиршества в кастрюли и коробки.
— Гарька, снеси что-нибудь маме, — предложила я.
— Не надо. Ты же её не знаешь. Скажет, зачем мне ваши объедки, и ещё больше обидится.
— Ну, как знаешь, — устало отмахнулась я, — поехали.
Так печально прошло пятидесятилетие Гарика, которого я так ждала и потратила на него столько сил.
ДОЧКА
Многие думает, что мы с мамой живём вдвоём. Но друзья и родственники знают нашего третьего полноправного члена семьи, которого мы с мамой очень любим, холим и лелеем. Это наш кот Киса.
Бабушка так и говорит:
— Хорошо бы хоть один день пожить у вас котом!
Когда мы только приехали, по всему нашему дому бегали мыши. Говорят, у нас жил китаец, который их разводил в клетке и любил как домашних животных.
Одни любят собак, другие — кошек, а китаец любил мышей. Однажды он поссорился со своим отцом, и тот назло, чтобы наказать грубияна-сына, выпустил из клетки его любимых мышек. С тех пор мыши заполонили дом, прыгали из духовок, а в нашей квартире нахально бегали по комнате у нас на глазах.
Терпение мамы лопнуло.
— Лучше жить с котом, чем с мышами!
Гуляя, мы как-то раз зашли в зоомагазин. В большой клетке копошились маленькие новорожденные котята. А один, серенький, залез на голову другому, одной лапой держался за прут клетки, а другую протягивал и жалобно пищал. Мама посмотрела на него с такой жалостью, что продавец, хороший психолог, тут же схватил котёнка за шиворот и посадил его маме на пальто, как брошку. Теперь котёнок орал прямо маме в ухо.
— Что вы делаете? — возмутилась мама. — Сейчас же уберите его!
Продавец опять схватил котёнка и хотел его снять с пальто, но не тут-то было! Котёнок впился когтями намертво, орал во всё горло, оторвать его было просто невозможно.
Пришлось маме заплатить и идти домой с орущим на всю улицу котёнком на плече.
Дома, теперь уже наш по праву, кот утихомирился, слез с пальто и стал гоняться по квартире, прилипая хвостом ко всем липучкам, расставленным для мышей. Каждый раз, чтобы освободить несчастного, приходилось ножницами отстригать шерсть, прилипшую к липучке, пока пушистый хвост не превратился в голый и розовый, как у крысы.
Тут я заметила, что в шерсти котёнка что-то шевелится, и сказала об этом маме. Мама дико распаниковалась. Кота заперли в ванной, а меня погнали в аптеку за лекарством от блох.
Весь вечер, посадив котёнка на ладонь, мама посыпала его разной дрянью и мыла. Чёрным дождём из шерсти вываливались мёртвые блохи. Котёнок терпеливо выдержал всю экзекуцию и только мелко дрожал на маминой ладошке. После этого, взахлёб напившись молока, уснул как убитый и спал три дня у мамы под мышкой.
Жить с котом было очень весело. Он то и дело развлекал нас своими выходками. То повисал у мамы на ноге и так, в обнимку, сидел на ней весь вечер, а мама ходила по квартире, прихрамывая. То забирался во все кульки и мешки, шуршал, кружился и не мог выбраться. То часами висел на спинке стула и ловил снизу свой собственный хвост. Каждый день кот показывал нам новый фокус, а мы умирали со смеху.
Прошёл месяц, за ним другой. Кот подрос и превратился в красавца с серой спиной, белым брюхом и чёрными усами и бородкой, как у мушкетёра.
Больше всех кот любил маму, ходил за ней по пятам, как собака, по вечерам ждал её у двери, а ночью спал у неё в ногах. Всех мышей наш кот передушил, но не ел, а торжественно приносил их маме и клал у её ног.
Чтобы в квартире не было дурного запаха, пришлось кота лишить мужского достоинства. Сделали это в больнице, по всем правилам. Перед тем, как отдать Кису на операцию, я полюбопытствовала:
— Скажите, доктор, это у нас обычный помойный кот?
— Ну что вы, — укоризненно поправил меня врач, — ваш кот не помойный, а уличный.
С тех пор больница регулярно присылала нам открытки, адресованные коту по имени Киса с нашей фамилией. Как правило, в открытках было написано:
«Уважаемый Киса! Вы давно не сдавали анализы. Просим прислать ваше говно на анализ кала».
Поскольку мамина медицинская страховка на кота, хотя он и член семьи, не распространяется, а каждый анализ стоит больших денег, кот наш живёт сам по себе, без обследований, и чувствует себя прекрасно.
Бабушка, как истинная еврейка, домашних животных не признаёт и на нашего кота, когда приходит в гости, смотрит с укоризной. Потеряв всякую надежду на то, что мы его когда-нибудь выгоним, она однажды спросила вслух, ни к кому не обращаясь:
— Интересно, а сколько коты живут?
Никто ей не ответил, а кот даже не повернул головы.
Чужих людей в доме Киса не любит, особенно если они начинают его хватать, гладить и сюсюкать. Из милого котика он вдруг превращается в мини-тигра, прижимает уши и шипит гостю в лицо так злобно, что хватать его ещё раз никому не хочется. Если кто-то не понимает его шипящих намёков, кот может цапнуть или укусить, а это уже понятно каждому. Единственный человек, который может делать всё что угодно, — это мама. Её кот милостиво допускает до себя, иногда постанывая от нетерпения вырваться из горячих маминых объятий, но никогда не шипит.
Гарика Киса невзлюбил сразу, вечно шипел на него, как на пылесос, которого кот боится. Как только Гарик на минуту вставал, кот прыгал на его стул, и согнать его было невозможно. Киса отмахивался лапой и пытался кусаться. Гарик молчал и кисло улыбался, но смотрел на кота с ненавистью и брезгливостью.
А мама любила и Гарика, и кота, не обращая никакого внимания на их взаимную антипатию.
МАМА
В начале августа старые друзья Гарика, Галина и Виктор, жившие в другом городе, пригласили его на Гавайи по особой, очень недорогой путёвке, но с обязательным условием — на четверых. Гарик предложил мне поехать вместе, и я с радостью согласилась.
Через пару недель Галина позвонила и сказал, что всё в порядке, путёвки оформлены, надо вносить деньги. Гарик задёргался и помрачнел.
— Что-то не так, Гарька? — встревожилась я.
— Все думают, что если я дантист, то сказочно богат. А я работаю на хозяина, получаю обыкновенную зарплату, квартира стоит дорого, выплачиваю долги за своё образование, страховки, налоги, практически у меня ничего не остаётся. Вот машину купил недавно, телевизор. Теперь без копейки.
— Не волнуйся, — обняла я Гарика, — за себя я заплачу, а тебе могу одолжить, потом отдашь, договорились?
Гарик сразу повеселел, мы отослали деньги и стали собираться в дорогу.
Самолёт улетал рано утром. Я приехала к Гарику накануне вечером, после работы. Гарик решил вызвать такси заранее. Когда он разговаривал с диспетчером, то несколько раз повторил, что в машине будет два человека.
— Какая разница? — удивилась я. — Машина наша, хоть вдвоём, хоть втроём, это уже никого не касается!
— Ошибаешься, — запротестовал Гарик, и лицо его стало чужим и напряжённым, — с одного человека — одна цена, с двоих — дороже.
— Не может быть, — настаивала я, — никогда такого не слышала! По-моему, тебе просто морочат голову!
— Ты ещё много чего не слышала! — уже явно злился Гарик. — Раз я говорю, что дороже, значит, так оно и есть!
— Хватит спорить, — оборвала я и положила на стол пятнадцать долларов.
Гарик взял деньги и улыбнулся. Я с облегчением выдохнула. «Вот несчастный, — подумала я, — каждую копейку считает, а говорят, дантисты — богачи!»
Однако утром, когда мы сели в такси, я не выдержала и спросила шофёра:
— А правда, что с двоих пассажиров дороже, чем с одного?