— У тебя на уме были более важные вещи.
Она знала это, но была изумлена тем, что он также признавал это. Когда он склонился перед ней на коленях, у нее возникло почти непреодолимое побуждение погладить в последний раз его густые мягкие темные волосы, но Криста подавила свой порыв. Он давно потерял всякий интерес к ней. Россу наверняка было бы неприятно ее прикосновение. Но что-то не сходилось в ее умозаключениях, для получения завершенной картины не хватало какого-то звена. И вдруг все ее столь основательные построения были разрушены его словами:
— Я должен снять с тебя чулки.
Его теплые пальцы скользнули ей под юбку, отстегивая чулки, прикасаясь к горячему атласу внутренней части ее бедер, заставляя сердце Кристы трепетать. Порванный шелк был отброшен в сторону, и Росс промыл ей ранки и царапины. Потом он осторожно осушил ее ноги полотенцем и прижег больные места йодом. Затем, не говоря ни слова, он поднял ее и понес вверх по лестнице. Криста обвила его шею руками и прижала свою заалевшую щеку к его мускулистому плечу, слушая, как стучит в безостановочном ритме его сердце, словно повторяя эхом биение ее собственного.
— Ты и вправду любишь меня? — неуверенно спросил Росс, бережно укладывая жену на одеяло, покрывавшее огромную постель. Но когда он посмотрел ей в глаза, все сомнения сразу оставили его. — Когда же ты почувствовала, что любишь? — настойчиво расспрашивал Росс Кристу, встав так, чтобы она не могла разобрать выражение его лица.
Она села на постели, прикрыв глаза рукой. Росс, безусловно, заслужил узнать то, о чем спрашивал, и Криста сказала приглушенно:
— Уже давно, в день, когда ты приказал мне сопровождать тебя на ужин с Филиппом Реко и Флер Моро. К тому времени я уже поняла, что у тебя силы воли и решимости на десятерых, — призналась она, — что ты заботишься о своих подчиненных, делаешь им добро. И я не слепая — ты самый привлекательный мужчина из всех, которых я когда-либо видела или когда-либо увижу. — Криста хотела добавить, что шок от ревности, когда она увидела его в Каннах с Флер, вынудил ее признать свои чувства к нему, но Росс прервал ее:
— Почему же ты не сказала мне об этом тогда?
— Это потрясло меня, — призналась она хрипло. — Я влюбилась в тебя, не понимая этого. Когда мы путешествовали по Европе, были моменты, когда я была готова сказать тебе об этом — мы, казалось, стали настолько близки друг другу… Но когда мы вернулись домой, ты так изменился, стал таким сдержанным. Кроме того, — она упрямо подняла свой подбородок, — я не знала, как ты примешь мое признание. То, что я влюбилась в тебя, вносило путаницу в наше соглашение. Ты не любил меня, и…
— Не любил тебя?!! — перебил жену Росс, сжав ее в своих объятиях. — Да я влюбился в тебя с первого взгляда, еще при встрече в Аскоте! Подобно тебе, любимая, я не знал, что в тебе так поразило меня. Я думал, что это просто похоть. Когда мы были представлены, ты холодно улыбнулась, глядя сквозь меня! Вот тогда-то я почувствовал потребность обнять тебя и поцелуями согнать высокомерное выражение с твоего лица! А для этого мне нужно было попасть в аристократическое общество…
— Я едва припоминаю тот случай. У меня была ужасная мигрень, — тихо проговорила Криста, уткнувшись в его плечо и ощущая биение своего сердца и сильное головокружение от свалившегося на нее нежданного счастья. Росс любил ее!
— Так вот в чем было дело? — с неожиданным облегчением воскликнул Росс и продолжал: — Там, где я вырос, не было места красоте. Я был окружен грязью, трущобами, нищетой. Когда мне удалось попасть в Лондон, я часто посещал картинные галереи, парки, ища в жизни прекрасное, испытывая голод к красоте в любой форме. Я не мог его насытить. — Росс нежно гладил блестящие волосы Кристы, а его пальцы перебирали их пряди. — Этот голод одновременно обострился и был удовлетворен, когда я увидел тебя. Проще говоря, ты была самым прекрасным из того, что мне довелось когда-либо видеть. Ожившее произведение искусства, поэма, ставшая плотью и кровью, песнь совершенства. Я помню, во что ты была одета, как говорила, твою походку. Все. А ты смотрела на меня так, словно я не был достоин ступать с тобой по одной земле, и я понял, что должен обладать тобой. Ты была в моей крови, сладкая отрава, магия, тайна. Ты была всем этим одновременно и еще большим… — Помолчав, Росс продолжил свою исповедь: — Ты преследовала мою душу, любимая, заставляя мое сердце петь. Ты заключила меня в темницу из своего очарования и выбросила ключ…
Криста как зачарованная слушала его рассказ, на ее глазах выступили слезы:
— Я все это значила для тебя, а ты не сказал мне!