— Иди сюда.
— Что?
— Сядь поближе, — похлопав ладонью по месту рядом с собой, мужчина склонил голову к плечу, заняв выжидающую позицию.
Не знаю, на что он рассчитывал, но я отрицательно замотала головой, отказывая идти на сближение.
— Жаль. Я бы мог утешить тебя. — Пожав плечами, он вновь погрузился в свои или снова в мои мысли. Губы сами собой сжались от злости. — Не смей нас сравнивать. Никто из нас не допустит, чтобы тебе было больно.
Это было последнее, что он сказал.
К месту перехода мы добрались в полном молчании, хотя даже в своих мыслях я уже не чувствовала себя одинокой, чему радоваться не получалось. Отвратительное ощущение чьего-то незримого присутствия в своей голове мельтешило и мешало расслабиться. Не став гадать о том, как сильны его способности, я упорно запрещала себе думать об этом, стараясь отвлечься, но по насмешливо приподнятым уголкам губ понимала: ничего у меня не выходит.
К концу поездки я буквально изъела себе губы и нервы, чувствуя вкус крови во рту и все время поглаживая ранки кончиком языка.
— На выход, — грозно скомандовал господин и, отчего-то громко сопя, быстрее ветра вылетел из кареты, направляясь к каменной арке посреди ничего.
Нет, здесь действительно ничего не было! Пустырь, каменная покосившаяся арка и бледная дорожка, выложенная гладкими камнями, наполовину утонувшие в грунте.
— Но карета!..
— Ее заберут люди твоего отца. Забудь.
— А вещи?
— Ты взяла всякий хлам, хотя я просил избирательно подойти к сбору багажа. Оставь здесь.
— Но это мое!
— Не жалко.
— Жалко!
— Уверена? — затянутые пеленой глаза сурово уставились на меня. — Да, особенно подушка имеет невероятную ценность. Не смеши меня, юная госпожа.
— У меня вообще-то имя есть!
— Я не смею, — отчего-то тихо и расстроено буркнул мужчина, схватив меня за руку и бережно подтащив к арке. — Может немного затошнить, имей в виду.
— Немного это сколько?! — пискнула я, но, подхваченная за талию сильной рукой, уже летела в пространстве, не чувствуя коридора между мирами. Как только ноги коснулись земли, я рискнула открыть глаза.
— Добро пожаловать домой, юная госпожа.
Как и предупреждали, к горлу подкатила желудочная кислота, дернув ребра в неприятном спазме. Едва сдержав порыв, я вырвалась из объятий мужчины и попробовала отвернуться, но горячие ладони резко развернули меня обратно и подтащили к каменному бортику, заставляя опустить голову.
— Сюда, — обозначив и словно дав разрешение, Эвердин вежливо отвернулся, пока меня неприлично рвало. — Вот, возьми.
Белоснежный платочек с инициалами, вышитыми красной нитью, появился прямо перед носом. Разумно решив, что хуже уже не будет, я приняла его, торопливо вытирая губы.
Все еще мутило, но уже не так сильно. Ноги дрожали, как после пробежки, а на лбу выступил липкий и холодный пот, приклеивая к коже выбившиеся из хвоста волоски.
— Это с непривычки. Ничего страшного не случилось, не убивайся, — поспешил успокоить он, видимо, вновь прокравшись в мою голову. — Тебе не мешало бы попить. Туман захватит воды, я ему уже сообщил.
— Кто? — хрипло спросила я, поднимая тяжелую голову.
— Скоро сама с ним познакомишься. Не забивай голову.
Настырно не отнимая рук от моих плеч, Эвердин помог распрямиться. Убедившись, что я чувствую себя немного лучше, бросил взгляд в стену густого тумана, который, как оказалось, окружал нас со всех сторон.
— Это маскировка, — пояснил он. — Как только Туман принесет браслет, Кимтар тебя пропустит.
— Я все равно ничего не понимаю, — жалобно простонала я, тратя все силы на то, чтобы устоять на ногах.
— Это пока. А вот и Туман.
Дымка начала рассеиваться, словно сдвигая свои молочные края в стороны, и из непроницаемой густоты нам навстречу шагнул еще один мужчина. Такой же, но другой.
Если бы я не чувствовала себя столь плохо, то, возможно, попыталась бы спрятать свой интерес. Но, борясь с самочувствием, я нарушила маскировку, глупо пялясь на него во все глаза.
Высокий юноша одарил меня вопросительным взглядом и удивленно приподнял выразительные серебристые брови. В таких же темных глазах плескался вопрос, на который он старательно пытался найти ответ. Не отыскав его во мне, повернулся к Эвердину, что только крепче сжал пальцы на моих плечах.
— Дай ей попить.
Словно стряхнув заторможенность, юноша нырнул рукой в сумку, что болталась у него на поясе, и протянул мне фляжку с холодной испариной на боках.
Вода!
Пить и правда хотелось, но не от тошноты, а от испепеляющего смущения, ведь принесший мне воду мужчина был практически голым!