– Тогда, полагаю, ты еще не видела Эдварда, – невинным тоном произнес эрл.
Горация поперхнулась вином.
– Боже мой, ну конечно! К-как же я могла это забыть? В-вообрази, Рул, Эдвард в городе! – Она знала, что все глубже вязнет в трясине лжи, и попыталась исправить положение. – Н-но ты как узнал, что он здесь? – спросила она.
Эрл подождал, пока дворецкий заберет его тарелку.
– Я видел его, – ответил он.
– Правда? Г-где?
– На Хаунслоу-Хит, – ответил эрл, отставляя свой бокал. – Да, на Хаунслоу – Хит, Горри. Неожиданная встреча.
– А что он т-там делал?
– Задерживал меня, – спокойно ответил эрл.
– Правда? – Горация нечаянно проглотила вишневую косточку и закашлялась. – Как это странно!
– Очень неосторожно с его стороны, – сказал Эрл.
– Да, оч-чень. М-может быть, он делал это на п-пари, – предположила Горация, вспомнив слова сэра Роланда.
– Скорее всего. – Эрл в упор посмотрел на нее. – Пелхэм и его друг Поммрой тоже были в этой команде. Боюсь, не я та жертва, которую они поджидали.
– Н-не ты? Нет, к-конечно не ты! То есть я хотела сказать… М-может, нам п-пора собираться, сэр? Рул встал.
– Конечно, моя дорогая. – Он взял ее шаль и накинул ей на плечи. – Ты позволишь мне дать тебе один совет? – нежно спросил он.
Она испуганно посмотрела на него.
– Д-да, конечно, сэр! Какой же?
– Не следует надевать рубины к этому платью, дорогая. Сюда больше подойдет гарнитур из жемчуга.
Наступила жуткая тишина. У Горации пересохло горло и сильно забилось сердце.
– Уж-же слишком п-поздно менять их! – с трудом вымолвила она.
– Хорошо, – сказал Рул и открыл дверь, пропуская ее вперед.
Всю дорогу в «Друри-Лейн» Горация, как могла, поддерживала беседу.
Позднее она не могла вспомнить, о чем именно она говорила, но говорила до тех пор, пока экипаж не подъехал к театру.
По дороге домой, конечно, нашлись темы для разговоров. Они говорили о пьесе, об актерах и о новом наряде леди Луизы, и все это не оставляло времени для более опасных тем. Сославшись на усталость, Горация рано отправилась спать и долго лежала, размышляя о том, что натворил Пелхэм и что ей делать, если Пелхэм потерпел неудачу.
Утром она выглядела осунувшейся и подавленной. Ей принесли на подносе шоколад, рядом лежали письма. Она стала перебирать их в надежде увидеть размашистый почерк виконта. Но от него письма не было, только пачка приглашений и счета.
Поставив чашку, она принялась вскрывать письма.
Да, все одно и то же: раут, карты, танцы, снова раут и снова карты. Нет, больше она к ним не прикоснется. Пикник в Бокс-хилле. И опять пойдет дождь. Концерт в Рейнлее. Никто и никогда не заставит ее поехать туда снова!
Боже мой, истратить триста семьдесят пять гиней на манто? А это что? Пять плюмажей по пятьдесят гиней за штуку!
Она сорвала печать с очередного конверта и развернула лист бумаги с золотой каймой.
Слова, написанные от руки четким каллиграфическим почерком, буквально поразили ее.
«Если госпожа, потерявшая брошь в форме кольца из жемчуга с бриллиантами на Хаф-Мун-стрит в ночь бала в Ричмонд-Хаус, прибудет к греческому храму, расположенному в конце аллеи Лонг-Уок в саду Воксхолл-Гарденс, в полночь двадцать восьмого сентября, брошь будет возвращена ей лицом, в чьих руках она теперь находится».
Подписи не было, почерк, очевидно, был изменен. С минуту Горация недоверчиво разглядывала письмо, затем со стоном откинула одеяло.
– Быстро! М-мне необходимо немедленно ехать! – приказала она. – Приготовь мне п-платье для прогулок, шляпу и л-перчатки! И сбегай вниз, скажи к-кому – нибудь, чтобы приготовили л-ландо! Нет, не л-ландо! Мой д-дорожный экипаж! И убери все эти п-письма, и, п-пожалуйста, п-поторопись!
На этот раз она быстро завершила свой туалет и через полчаса уже сбегала вниз по ступеням с зонтиком от солнца под мышкой. Рула нигде не было видно, и, бросив взгляд в сторону библиотеки, она быстро промчалась мимо и оказалась на улице прежде, чем кто-либо успел заметить ее исчезновение.
Экипаж ждал у дверей. Дав указания кучеру везти ее на Пэлл-Мэлл, в жилище лорда Уинвуда, Горация откинулась на подушки со вздохом облегчения – она была рада тому, что ей удалось сбежать из дому, не встретив на пути Рула.
Виконт завтракал, когда ему доложили о визите его сестры. Он хмуро взглянул на нее.
– Боже, Горри, какой дьявол принес тебя сюда в этот час? Тебе не стоило приходить: если Рул узнает, что ты ушла днем из дома, он заподозрит неладное.
Горация открыла трясущейся рукой свой ридикюль и достала оттуда скомканный лист бумаги с золочеными краями.
– В-вот что принесло меня сюда! – сказала она. – Прочти это!
Виконт разгладил письмо.
– Ну, садись, девочка. Поешь пока немного. Так, ну, что здесь? – И он внимательно прочитал письмо.
– П-Пел, может ли это быть Летбридж? – спросила она. Виконт перевернул письмо, словно пытаясь найти ответ на другой стороне.
– Откуда мне знать? – сказал он. – Мне кажется, это ловушка.
– Н-но для чего? Ты думаешь, он раскаивается?
– Нет, не думаю, – откровенно сказал его светлость. – В конце аллеи Лонг – Уок? Я знаю этот храм, там такие сквозняки. Вот что, Горри: ставлю на пони, что он хочет тебя похитить.
Горация сцепила руки.
– Но, П-Пел, я должна пойти! Я должна попытаться вернуть б-брошь!
– Слушай меня, Горри. Сегодня вечером мы все отправимся в Воксхолл, ты, я и Пом. В полночь ты пойдешь к этому храму, а мы спрячемся где-нибудь поблизости. Если это Летбридж – а я думаю, что это именно Летбридж, – то он наш. Завтра к утру брошь должна быть у нас.