— Подумайте хорошенько, вам есть что терять… Мой адвокат через пару дней свяжется с вами, — бросил через плечо Мейсон и пошел к двери.
Но у порога остановился и задал вопрос, который давно был готов слететь у него с языка:
— Почему у Кевина шрам на животе?
— Спросите у своего сыщика, — отрезала Крис, поворачиваясь к нему спиной. — Он вам все разузнает и на блюдечке принесет.
«Господи, да что с ней разговаривать, с этой стервой? От нее слова человеческого не добьешься. Ну, ничего! Я ей покажу, на чьей стороне закон! Мы с Кевином еще наверстаем упущенное», — успокаивал себя Мейсон, шагая к машине, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось еще разок взглянуть на сына, ради рождения которого Диана пожертвовала жизнью.
Но устраивать сцену здесь и сейчас было не в его интересах.
Крис видела в окно, как Мейеон Уинтер перешел через улицу и сел в желтый пикап, на боку которого красовалась эмблема его фирмы. В считанные минуты — она с Кевином не успела бы за это время обойти вокруг квартала — вся ее жизнь рухнула. Причем не разлетелась на осколки, которые можно с грехом пополам собрать и склеить (как произошло после смерти Дианы), а разбилась вдребезги. И восстановить ничего уже не удастся…
У Кристины еще теплилась слабая надежда, что Мейсон Уинтер лжет, что это какой-то дьявольски хитроумный план, преследующий целью выудить у нее… но что? Чем она может прельстить такого человека, как он? Ради чего он стал бы городить этот огород?
Нет, Мейсон явно говорит правду… К тому же — письмо Дианы.
Господи, что же делать?
Ужас захлестывал Крис с головой, не давал ей дышать. Нет-нет! Она не отдаст своего мальчика! Где это видано, чтобы мать отдавала сына первому встречному? Мало ли кем человек себя назовет! Да хоть японским императором! Ишь, наглец! Решил, что стоит ему потребовать ребенка — и все кинутся его ублажать. Да с какой стати? Он что, ходил к Кевину в больницу, выхаживал его, утешал, плакал вместе с ним, когда ему было больно?
Крис не надеялась, что ей удастся найти с Мейсоном общий язык. Нормальный человек не сваливается как снег на голову женщине, которая пять лет воспитывала одна его ребенка, и не принимается прямо с порога грозить ей судом. Так ведет себя только законченный эгоист, который считает ребенка своей собственностью. А от подобных людей лучше держаться подальше.
Но ведь Мейсон Уинтер от нее не отвяжется…
В голове Кристины царил полный сумбур.
Кевин был для нее смыслом жизни, без него она не представляла своего существования. И поэтому лихорадочно пыталась найти выход. Хотя прекрасно знала, что бороться с Мейсоном Уинтером невозможно.
Не успев приехать в Сакраменто — Мейсон жил там всего четыре года, — он приобрел огромное влияние. «Уинтер Констракшн Компани» не исподволь просочилась в город, а ворвалась туда с шумом и грохотом, в мгновение ока вытеснив все остальные строительные компании из центра на окраины. Никто и опомниться не успел, как Мейсон уже скупил земли на севере штата, и вскоре во всех промышленных зонах как грибы выросли склады с эмблемой его компании.
Мейсон Уинтер первым понял, что в Сакраменто назревает бум жилищного строительства, и всего через месяц после его появления в городе инвесторам из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско начало приходить в голову, что, пожалуй, в Калифорнию до сих пор имеет смысл вкладывать деньги. Так что когда бум разразился, Мейсон Уинтер встретил его во всеоружии. Он до отказа забил рынок стройматериалами, и теперь ему оставалось только пожинать плоды.
Построенные Мейсоном дома были повсюду: его небоскребы чуть ли не в одночасье и далеко не всегда к лучшему изменили городской ландшафт, а складские помещения из голого бетона наводили уныние своим однообразием.
Мейсон считался авангардистом и был на ножах со всеми консерваторами. Ходили слухи, будто бы он держит в страхе политиков. Это, скорее всего, было некоторым преувеличением, но на политическую жизнь он безусловно влиял. Ни одна мало-мальски крупная акция без него не обходилась. Его фамилия минимум раз в неделю появлялась в колонке деловых или светских новостей, и, конечно, он считался блестящим женихом. Вот только жениться не спешил.
Короче говоря, Кристине в нем все не нравилось. Решительно все! Будь ее воля, она бы даже на пять минут не отдала ему Кевина.
Дождавшись, пока Мейсон доехал до конца квартала и завернул за угол, Кристина вернулась в кухню. С лужайки доносился беспечный смех…
Все выглядело так обычно, так мирно и безмятежно, что ей на минуту показалось: стоит переступить порог — и наваждение кончится…
Кристина смотрела на резвившегося Кевина и думала, что он часть ее самой и она не может его разделить ни с кем. Это все равно что отдать кому-то свою руку или ногу.
И плевать ей, прав Мейсон Уинтер или не прав! Она не отдаст ему ребенка! Кевин — ее сын! Никто больше к нему не подступится.