Палец пополз к курку, но Хэнк вовремя опомнился. Хорош он будет, если застрелит чужую жену, оттого что она показалась ему похожей на зохенку! Даже если кто-то просто увидит его здесь, рассматривающего госпожу Ильтен в оптический прицел, ему не избежать очень неприятного разбирательства. Мысленно ругнувшись, он опустил ствол и осторожно попятился, молясь, чтобы его не заметили. Только когда ворота скрылись из виду, Хэнк стер со лба рукавом холодный пот и зачехлил ружье. Он наконец вспомнил, зачем потащился к Ильтенам — за лодкой. Да зохен с ней, с лодкой. В самом прямом смысле слова. Не задалась сегодня охота, ничего не попишешь.
Винк, кутаясь в плед, печально курил на балконе второго этажа. Грусть была совсем не его амплуа, но что же делать, коли жизнь дала трещину? Не сдержался перед нанимательницей, и ладно бы имел успех, с победителя взятки гладки, а то опозорился, как последний лох. Выставил себя похотливым невежей, к тому же не умеющим плавать. Госпожа Ильтен вытаскивала его из воды за шкирку, вот ужас-то. Моральные терзания неудачливого кавалера усугублялись простудой, которая одолела его, невзирая на горячую ванну и стакан алкоголя. Всю ночь он мучился насморком — то сопел, то чихал, то хлюпал, ворочаясь в тщетных попытках уснуть. Его возня мешала спать Камма, и плюс ко всему они поругались. Хорошо еще, не подрались. Камма посулил дать в морду, если на него попадет хоть одна сопля, и был при том вполне серьезен. Так что Винк благоразумно убрался на балкон и теперь страдал бессонницей там, куря одну сигарету за другой. Сигареты, между прочим, принадлежали Камма: свои-то он утопил, — и неминуемо подходили к концу, в связи с чем впереди намечался еще один конфликт. Что за непруха!
Едва занялся рассвет, из дома вышла госпожа Ильтен в брюках. Винку не хотелось попадаться ей на глаза, и он погасил сигарету, чтобы не привлекать внимания. Впрочем, ей было плевать. Она начала утреннюю тренировку. Видел бы ее Винк вчера, ни за что не решился бы клеиться к ней. Впечатление было неоднозначное: к горлу подкатывала тошнота, и в то же время глаз не отвести.
И тем не менее Винк заметил мужика, пялящегося на госпожу Ильтен из-за забора. У мужика имелось ружье, и это встревожило Винка не на шутку. Еще немного, и он заорал бы, но тут мужик опустил ружье и тихонько слинял.
Тереза закончила комплекс упражнений, сняла платок, волосы рассыпались по плечам. Она обтерла платком лицо, сорвала с куста фрукт и зажевала его — приятный утренний ритуал, уже становящийся привычным.
Внезапно из дома вылетел Винк с вытаращенными глазами, нос покрасневший, в уголке рта погасшая сигарета.
— Госпожа Ильтен, там вооруженный мужик! — Сигарета выпала.
— Где? — мягко, словно сумасшедшего, спросила Тереза.
— Да вон там! — Винк ткнул пальцем за ворота. — Только он уже ушел.
— Господин Винк, — участливо проговорила она, — вы хорошо себя чувствуете? У вас нет жара?
Винк покраснел. Жар у него был. Несильный, но отрицать бессмысленно.
— Может, вы видели призрака?
— Никакого не призрака, — пробурчал Винк. — Живой, как я или вы. Это еще один маньяк наверняка. Здоровый такой, с ружьем.
Тереза засмеялась.
— Так это, по всему, господин Хэнк. За лодкой пришел, как пить дать.
— Он в вас целился! Помяните мое слово, маньяк он.
История о пойманном и уничтоженном маньяке будоражила умы — при том, что главная подробность осталась неизвестна широкой публике.
— Маньяки, господин Винк, не охотятся на женщин с ружьем, — просветила его Тереза. — Они предпочитают, чтобы женщины попадали в их руки целыми и здоровыми, а не изрешеченными пулями. Какое удовольствие в том, чтобы выпоторшить полутруп?
Винк зажал рот и жалобно застонал, ища глазами, куда можно было бы освободить подкативший к горлу желудок.
Ремонт был закончен, Тереза расплатилась, и компания засобиралась обратно в город. Они могли бы дождаться Ильтена, чтобы не бросать даму одну, но Камма взмолился. Они с Винком остались вообще без сигарет, отделочник не курил, ближайшие соседи тоже. Камма мог бы потерпеть, привычка не приобрела характер зависимости, но Винк был активным курильщиком и испытывал все возрастающий дискомфорт. Еще немного — и начнет срываться. Главным образом на том, кто ближе всех — не на хозяйке же. А потому Камма решительно отнес рюкзак в машину, усадил за руль чихающего и бранящегося Винка, и отделочнику не осталось ничего, кроме как завести фургон и присоединиться к ним.