— А ну отпустил! — рявкнула Тереза, направив на извращенца пистолет.
— Не надо! — сдавленно крикнул Маэдо, бегущий из последних сил.
Преступник в испуге отшатнулся, самодовольное выражение вмиг слетело с гадкой хари. Но выпустить мальца не сообразил. Маэдо зажмурился, но выстрел не прозвучал. Похитителю детей спасло жизнь его субтильное сложение. Тратить пулю на эту соплю? Тереза с размаху залепила кулаком в побелевшую морду, и хозяина дачи номер 7 отнесло на пару метров.
— Что, ублюдок? Маленьких обижать умеешь? А отвечать за это?
— В-в-вы… не так поняли…
— И что тут можно не так понять, зохенов ты педофил? Что ты сделал с мальчиком?
— Я-я-я… ничего… Я только за ухо его взял…
Этот извращенец посмел коснуться ребенка! Она вновь направила пистолет ему в лоб.
— Вот я тебя тоже за ухо возьму! И отстрелю его, к зохенам. А потом — все, что у тебя между ног. А после…
— Тереза, не стреляй! — Маэдо подлетел, перехватил ее руку с пистолетом. — Подожди! Что, зохен побери, случилось?
— Он пытался похитить Дени! — Тереза обернулась к Маэдо. — Шантажировал меня, требовал заплатить за его возврат. И еще неизвестно, какой вред он ему причинил!
— Я не-не-не похищал! — Тощий мужик, держась за распухающую на глазах скулу, захлюпал носом. Приближаться он опасался. — Он са-са-сам пришел. И вон что!
Он робко указал на машину, стоящую во дворе, и на дом. Что в автомобиле, что в доме явно не хватало стекол. В палисаднике валялся красный мяч. Дени, утерев слезы, виновато посмотрел на Терезу и на всякий случай прикрыл руками попу.
— Тереза, успокойся, — максимально убедительно проговорил Маэдо. — Кто кому вред причинил, это мы сейчас выясним. Рассказывайте!
— Так вот же. — Хозяин беспомощно обвел правой рукой пространство, левой продолжая придерживать щеку. — Я в саду был, вдруг зазвенело… Прибежал, а тут этот в мячик играет… Машина арендованная, я и так в сером списке за превышения скорости, а за такие повреждения меня в черный переведут… И стеклопакеты в том году поменял, думал, дюжину лет еще простоят… Знаете, на сколько ремонт потянет?
Тереза засопела.
— Я и позвонил. Ваш мальчишка, вам и платить. А она сразу…
— А нечего было чужого ребенка за уши дергать! — вновь озлилась Тереза. — Своего сначала заведите!
— А нечего меня обзывать педофилом! — Поняв, что его не будут убивать, сосед малость осмелел.
— Тихо! — гаркнул Маэдо.
Сосед вжал голову в плечи. На Терезу окрик особого впечатления не произвел, но она замолчала.
— Разумеется, ущерб будет оплачен, — пообещал Маэдо.
— Пусть выкусит! Он до слез дитя довел, я его засужу!
— Тереза, уймись, — увещевающе произнес Маэдо. — Сейчас разговор не о психических травмах, а о материальных потерях. — Он повернулся к несостоявшемуся «педофилу». — Сколько вы хотите?
Тот помялся.
— Восемь тысяч, я ж по телефону сказал.
— Дырку ему от бублика, а не восемь тысяч! Нашел кого объегорить, ишь ты. Я отлично знаю расценки, больше пяти тысяч здесь не наберется.
— Да мне каждый из этих стеклопакетов знаете во сколько обошелся? А машина? Мне придется продлить аренду на время ремонта, иначе точно — черный список. Восемь тысяч, и ни одной единицей меньше! — уперся он.
— Ах, так? — Тереза сердито вскинула пистолет и дважды выстрелила — Маэдо не успел остановить. Два оставшихся стекла осыпались осколками. — Для ровного счета.
— Кру-уто, — восхищенно протянул Дени, забыв о своей психической травме.
А Маэдо беззвучно застонал. Не могла охотничье ружье взять? Патроны к служебному пистолету подотчетны.
— Восемь тысяч! — Тереза всплеснула руками. — Рино меня убьет.
Маэдо поставил перед ней чашку чая и блюдце с нарезанными фруктами.
— Он тебя любит. И на каторгу готов был пойти ради тебя, но никак не за твое убийство.
Она фыркнула.
— Ты его плохо знаешь. За эти восемь тысяч он будет год меня пилить!
— Год быстро закончится. — Притворного сочувствия в голосе Маэдо не было. Он налил и себе, присел за стол напротив. — Но вообще-то мне непонятно, почему ты решила, что платить должен Ильтен. Дени — сын господина Хэнка.
— Тогда меня убьет Хэнк!
— Никто не будет из-за восьми тысяч убивать беременную женщину.
— Он будет меня попрекать. Я взяла на себя ответственность за его ребенка и облажалась. Что я смогу на это ответить? Только молчать в тряпочку, как Лика.
— Ни за какие сласти не поверю, что тебя можно заставить молчать, когда ты этого не хочешь. Если господин Хэнк позволит себе лишнее, то быстро об этом пожалеет. Но он не позволит, не сомневайся. Он тебя хорошо изучил. Даст ремня сыну, остаток недовольства сольет на жену и успокоится.