— Ты бледная, как смерть. Давай кисти разотру.
Хэнку давно уже было жарко. То машину толкай, то Терезу носи туда-сюда — волей-неволей взмокнешь. Почему она не может согреться? Он сделал еще чаю, подлил в таз горячей воды. Тереза наконец села почти без поддержки, но здоровый румянец никак не возвращался.
— Мне нужно лечь, — проговорила она.
Хэнк снова поднял ее на руки. Вдруг вспомнилось: Анджей до сих пор был единственным, кто носил ее в постель на руках. Она обхватила Хэнка за шею. Силы на нуле, захочет — вывернется. Не захотел, конечно, не совсем дурак же. Рухнул на кровать вместе с ней, освободившейся рукой расстегивая так и не просохшие брюки и раздвигая ей бедра. Быстро стало тепло, и кровь в висках застучала резвее. А силу она опять упустила. Ну никакой возможности избежать наслаждения, когда тебя жестко фиксируют и не дают отползти. Ни с одним из прежних мужчин Тереза не чувствовала себя такой беспомощной. И вроде бы обидно, но, похоже, именно в беспомощности крылась невыносимая сладость. Вот только сил совсем не было. Она уснула прямо в объятиях, не дожидаясь окончания процесса.
— Полдень уже, — сказал Хэнк.
В окне белел дневной свет — не солнце, но и не мрачные грозовые тучи. Хэнк стоял рядом в халате, выбритый и отвратительно бодрый.
— Ты вставать будешь?
— Нет. — Она уткнулась лицом в подушку, облапив ее обеими руками. Теплое тяжелое одеяло заботливо обнимало ее, и вылезать из-под него не было решительно никаких причин и — что полностью с этим гармонировало — абсолютно никакого желания.
— Ну и лежи тогда.
Одеяло было сдернуто, а возмущенный вопль задавлен, причем в буквальном смысле. Возмущение, правда, быстро прошло — вместе с приходом осознания, что она полный бездарь в сборе энергии. Ну, или Хэнк — идеально подходящий для нее мужчина, вопреки отрицательному вердикту квалифицированного специалиста Ильтена и ее собственному мнению.
Потом пришлось все-таки сползти с кровати и облачиться в серый халат, брошенный Хэнком: настоятельно требовалось в туалет и ванную. И жутко хотелось есть. Целительный сон пошел на пользу: Тереза уже могла самостоятельно передвигаться, хоть и пошатываясь. На столе в кухне лежало несколько толстых бутербродов — здорово, что Хэнк их сделал, ей было бы сложно управляться с ножом. Она включила чайник и потихоньку заточила все бутерброды, глядя в окно на то, как Хэнк возится с машиной. Легковушка при свете дня оказалась в красно-зеленую полоску, ужас дальтоника. Чайник вскипел, Тереза выпила чашку, другую — и почувствовала себя сносно.
Хэнк вошел, вытирая руки ветошью.
— Не понял. Где мои бутеры?
— Они теперь мои. — Тереза погладила живот через пояс халата.
— А новые сделать? — В интонации ощущалось серьезное недовольство.
Она вяло махнула рукой:
— Сил нет.
Вот у тебя сил полно, добавила она про себя обиженно, только фиг заберешь.
Он хмуро зыркнул и принялся резать колбасу. Тереза ухватила первый бутерброд, откусила…
— Хватит жрать! — Раздражение прорвалось. — Иди переоденься в какое-нибудь платье, они где-то в шкафах. Надо ехать в город, и медлить уже нельзя.
— Я не собираюсь в город.
— С ума сошла? Там уже, небось, легавые с ног сбились, куда ты пропала. Тебе надо готовиться к новому браку.
— Вот как? — едко переспросила она. — Значит, попользовался и решил сдать меня?
Он развел руками, не понимая, что тут неправильного.
— Но так положено. Тебя будут искать. И найдут, что характерно. А виноватым окажусь я.
— Болван, — припечатала она.
Хэнк вспыхнул, но она не дала ему вымолвить ни слова.
— Конечно, они найдут! Найдут мой обгоревший труп. Ты вообще понял, что произошло ночью?
Зохен! Его настигло внезапное озарение.
— Они примут то тело за настоящее, да? Это я понял. — Пусть поздно, но в словах неправды нет. — А вот как ты это сделала — не понимаю.
Не понимал, но не стал немедленно докапываться. Умение вовремя помолчать и не мешать она ценила.
— Я и сама не понимаю, — усмехнулась она. — Меня научила одна колдунья. Но все, что я могу — это повторить заклинание, не зная, как оно устроено. Важно, что меня не будут искать, Хэнк. Меня нет, я умерла.
Она потянулась за вторым бутербродом, но он не дал. Перехватил и надкусил.
— И что ты будешь делать? — спросил он после паузы.
Она дернула плечом.
— Останусь пока здесь.
— Я не могу оставаться. У меня служба, отпуск кончился.
— Ты и не нужен. Мне надо побыть одной.
— Одной? А если что-то случится?
— Что со мной может случиться? — Она скривилась. — Я уже мертва.
— Но мы ведь знаем, что это не так.
После долгого молчания он встал, открыл комод.
— Тебе могут понадобиться деньги. — На стол шлепнулась расчетная карта. — Или связь. — Старый телефон. — Аккумулятор, наверное, совсем сдох, но ты разберешься. И документы. — Сложенная вчетверо бумага.
Тереза развернула бумагу. Справка о браке Лики Хэнк. Единственный документ женщины, без фотографии.
— В базу внесена запись о смерти, — предупредил он. — Но справку почему-то не забрали. Наверное, я забыл сдать: сперва по больницам валялся, потом заливал горе… А легавые не вспомнили.
В горле встал комок. Тереза сглотнула.
— Хэнк… спасибо.
В деньгах она не нуждалась, наличных было достаточно. Хотя карта часто удобнее. Но самое ценное — документ.
— Да чего там. Ты меня столько раз выручала! Я тебе жизнь должен… Так что пользуйся. Возьми, кстати, ключи.
— Спасибо, — повторила она, теребя справку по сгибам. — И за то, что помог мне ночью. И еще за то, что согрел. — Он непонимающе поднял бровь, и она тихо засмеялась: — Аж трижды.
Он покрылся легким румянцем.
— Я и не ожидала, что с тобой будет хорошо, Хэнк.
Он покраснел сильнее и проворчал:
— Могла бы уже звать меня Билле.
Она еще некоторое время вертела в руках справку.
— Я подумаю.
Руки все еще дрожали при попытке их напрячь, и ремонт телефона Тереза отложила на потом. Но чайник рискнула достать, заварила найденный в кухонном шкафу чай и пила его весь день, закутавшись в халат, с перерывами на горячие ванны. На правой руке чего-то не хватало. Она поняла не сразу, отчего дискомфорт — на пальце больше не было привычного брачного кольца, которое пришлось оставить голему. Там, на дороге, Тереза не смогла сама стащить его, с трудом удерживаясь в сознании. Попросила Хэнка, и тот едва ей палец не оторвал, кольцо никак не хотело сниматься. Она проносила его двадцать три года подряд, еще с тех пор, как стала представляться госпожой Ильтен посторонним, на деле не считая Рино своим мужем.
Нужно новое кольцо. Взрослая женщина без брачного кольца — нонсенс. На старуху, освобожденную от замужества, Тереза пока не тянет. Впрочем, она знала, где его достать. Несколько колец, найденных в тайнике маньяка, она не стала сдавать ментам. Как чувствовала, что могут пригодиться, и снова спрятала в подвале. Одно она подарила Эраш, когда та стала Алис.
К вечеру дрожь унялась, холод, проникший в самые кости, отступил на дальние позиции. Да и на улице потеплело. Тереза вышла на крыльцо, замотавшись в шерстяной плед поверх халата, и чуть не упала, наступив на длинную полу. Нет, так жить нельзя. В этом доме вещи двух размеров: один в полтора раза больше, чем нужно, другой меньше. Она уже попыталась примерить Ликино платьице, только расстроилась. Можно присвоить чужие документы, однако чужую одежду не натянешь так же просто. Вероятно, шмотки Дени подошли бы, но он в последние годы приезжал лишь на краткий срок отпуска и забирал все пожитки с собой. А в этом году и Тюль уехал учиться в строительный институт. В прихожей валялись его забытые штаны, да толку от них мало: почти такие же огромные, как папины. Вырос теленочек, стал быком.