Сэм настолько устал, что никак не мог заставить себя подняться с дивана, пойти в спальню и лечь как следует. Он свернулся калачиком прямо на диване, подложив под голову подушку. Последнее, о чем он успел подумать, прежде чем его свалил сон, так это о телеграмме, которую он с удовольствием отправил бы с каким-нибудь ангелом на тот свет: «Хэтти, что, черт подери, ты задумала?»
Сэм дал себе сутки на то, чтобы слетать в Дюбук, разобраться со всеми делами, прийти к какому-нибудь соглашению с Жози об управлении гостиницей, пока ему не удастся найти покупателей, и вернуться обратно в Нью-Йорк, чтобы успеть на встречу с группой бизнесменов из Таиланда, на которой его присутствие было обязательно.
Он предпочел бы дождаться возвращения Германа Зуппера и сбросить на него все дела, связанные с гостиницей. Он предпочел бы вообще не получать этого наследства и никуда не ехать.
Но поехать все-таки придется. Хэтти всегда была так добра к нему, так любила и оберегала, так поддерживала его даже тогда — или лучше сказать, особенно тогда, — когда бремя власти над империей Флетчеров становилось слишком тяжким.
Сейчас он терзался, что отмахнулся от приглашения навестить тетушку на Рождество. Он очень удивился, услышав в тот холодный декабрьский вечер ее голос в телефонной трубке. Она обычно посылала ему телеграммы, если хотела о чем-нибудь сообщить. Но в тот раз почему-то решила позвонить.
— Сэм, ты обязательно должен приехать, — сказала Хэтти, но в голосе ее не было привычной твердости, а потому ему легко было отказать ей.
Он сослался на то, что занят. И это была чистая правда.
Но неужели настолько занят, чтобы не провести вместе с ней последнее Рождество в ее жизни? Нет, конечно. Он вполне мог взять пару выходных и приехать вместе с Амелией.
Мог бы. Но не приехал. Из-за того случая с Жози.
Он чувствовал бы себя крайне неловко. Не знал бы, как себя вести. В декабре Жози и Курт вроде бы собирались пожениться.
Сэм боялся, что, приняв приглашение, он вынужден будет присутствовать на свадьбе и, чем черт не шутит, даже выступать в роли отца, вручающего дочь ее будущему мужу у алтаря.
Нет уж, спасибо. Поэтому он отказал Хэтти в ее просьбе. Теперь уже было слишком поздно сожалеть о чем бы то ни было. Но он поедет в Дюбук, потому что он у тетушки в вечных должниках.
А Сэм Флетчер всегда платил по счетам.
— Здорово, Сэм, — окликнул его белый как лунь старик, сидевший в кресле-качалке на веранде гостиницы. Он заметил Сэма, когда тот вышел из машины, взятой напрокат, и двинулся по широкой дорожке к входу в «Укромный уголок», где всем желающим предлагали ночлег и завтрак. — Ты как раз вовремя!
— Привет, Бенджамин, — улыбнулся Сэм, кивнул старику и ускорил шаг. Он взбежал по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки, и протянул ему руку. — Как поживаешь?
Старик наклонился вперед, пожал протянутую руку и с тяжелым вздохом откинулся назад.
— По правде сказать, тоскую по Хэтти, — сказал он и, оттолкнувшись ногой, снова принялся раскачиваться.
— Понимаю, — посочувствовал Сэм.
По-другому и быть не могло. Слишком многим Бенджамин Блокер был обязан Хэтти. Еще одна приблудная овечка, как и Жози. В свое время Бенджамин работал на мужа Хэтти. Ходил вместе с Уолтером на его буксире вверх-вниз по Миссисипи. Но он сильно пил, мог в любой момент подвести, и в конце концов Уолтер его рассчитал. Правда, изредка он заявлялся к Уолтеру; его кормили-поили, и он вновь исчезал. В год смерти Уолтера Бенджамин возник на пороге дома Хэтти, когда у нее испортился водопровод. Он знал толк в этом деле и здорово ее тогда выручил.
В порыве благодарности Хэтти предложила:
— Почему бы тебе не остаться? Для тебя здесь всегда найдется работа.
Сэм считал, что она поступает опрометчиво, и предостерегал ее насчет возможных неприятностей.
Но Хэтти только пожала плечами.
— Надо дать ему шанс.
Сэм помнил, как старик спросил Хэтти:
— Вы это серьезно?
Хэтти кивнула.
— Мне бы очень пригодились мужские руки в доме.
И Бенджамин остался. Он был здесь нужен, нужен позарез. И это сотворило чудо, оказавшееся не по силам лучшей лечебно-профилактической программе помощи алкоголикам. Он ухватился за предложение Хэтти обеими руками, как если бы от этого зависела сама его жизнь, и с тех пор не брал в рот ни капли. Во всяком случае, его ни разу не видели пьяным. Водопровод у Хэтти всегда был исправен, а в четырех комнатах Бенджамин установил джакузи. Свой хлеб он отрабатывал с лихвой.