Они лежали в постели, и Сандра с наслаждением впитывала усталую нежность его прикосновений…
На террасе между ними не было сказано ни слова. Урмас, не двигаясь, ждал ее приближения, и, наконец узнав его, девушка бросилась к нему и крепко обхватила руками его сильную шею. Потом, под гудение включенного на полную мощь кондиционера, они долго и жадно любили друг друга. Радостно узнавая каждую ласку, Сандра принимала Урмаса всем своим истосковавшимся телом, и ей казалось, что, припадая к ней, он освобождается от всех опасностей и тревог и становится прежним.
Через час они вместе приняли душ и, запасшись соком для нее и сигаретами для него, вернулись в постель.
— Ну, рассказывай, — попросил он.
Она сухо перечислила события последнего месяца, умолчав о собственных переживаниях.
— Что ж, — задумчиво произнес Шольц, когда она закончила, — насколько я понимаю, ты близка к достижению цели. Предложение руки и сердца не за горами, и ты сама можешь определить момент, когда это произойдет. Да?
— Мне кажется, что да.
— И тебе приятно предвкушать этот момент, ощущая себя владычицей судьбы самого Джеймса Кристиана Харпера? — Урмас приподнялся на локте и, прищурившись, посмотрел на девушку.
— Да, — смутившись, призналась она. — Но разве это не то, к чему мы все стремились и для чего работали?
— Ты, конечно же, права, — улыбнулся он.
— Так в чем же тогда дело? — волнуясь, спросила Сандра. — Почему ты смотришь на меня так? Может быть, ты ревнуешь меня к Харперу?
— Нет, — тихо произнес он. — У меня нет такого права.
— Но разве то, что мы сейчас лежим здесь вместе, не дает тебе этого права?
— Нет, конечно же, нет, — оставив сигарету в пепельнице, он наклонился и коснулся губами ключицы девушки.
Сандра почувствовала, как желание вновь просыпается в ней, и потянулась губами к его груди, но он ласково отстранил ее. Задетая его холодностью, она вновь перевела разговор на Джеймса.
— Ты сказал, что мне нравится ощущать себя владычицей судьбы Харпера. Но в этом положении… владычицы я вижу некоторые проблемы.
— Я слушаю тебя, — серьезно сказал Шольц.
— Джеймс — из тех мужчин, которые способны смотреть на женщину либо как на нечто высшее, либо как на нечто низшее, но никогда — как на человека, равного себе. Сейчас он хочет меня, я думаю, он в меня влюблен. Пока я недоступна, я для него существо высшее. Но так не будет продолжаться вечно. Его отношение ко мне может со временем измениться. И что тогда?
— И что тогда? — повторил ее вопрос Урмас.
— Видишь ли, чтобы избежать этого изменения, я должна дать ему понять, что я не только как женщина стою многого. Я должна сыграть с ним на его поле. Я имею в виду бизнес. И если не побить его в этой игре, то хотя бы быть с ним на равных. И тогда он будет воспринимать меня по-другому. Сейчас я абсолютно уверена: он считает, что в бизнесе я понимаю мало.
— И что ты предлагаешь? — Шольц смотрел на нее как-то совершенно по-новому заинтересованно. — Джеймс — зрелый мужчина, его отношение к жизни изменить нелегко…
— Но я чувствую, что у меня есть такая возможность! — горячо воскликнула Сандра и опять встретилась со странным незнакомым взглядом. — Я думаю, это должно произойти так: я помогу ему красиво решить какую-нибудь проблему, с которой он сам не может справиться.
— А ты не боишься, — спросил Урмас, — что это станет слишком болезненным ударом по его самолюбию?
— Нет, — сказала она. — Джеймс — сильный человек, и он все воспримет правильно.
— А если ты ошибаешься?
— Я не ошибаюсь… — она на минуту задумалась. — По крайней мере, мне так кажется.
Урмас некоторое время молча курил, глядя в потолок, а потом произнес:
— Ты в курсе его дел. Какую из его проблем мы можем попробовать решить?
— Я уже думала над этим, но все не так просто, — призналась она.
— Что ж, — вздохнул Шольц. — Давай думать вместе. Начнем с главного: чего ради, по-твоему, он так часто приезжает в Ламбервиль?
— Из-за своих алмазных шахт, — ответила Сандра.
— Да, но если посмотреть внимательней, то он приезжает сюда потому, что все его местные управляющие, сколько он их ни менял, не способны справиться с одной-единственной проблемой.
— Какой же? — девушка прищурилась почти так же, как это обычно делал сам Урмас.
— Проблема стара как мир: продажность местных властей при их постоянно возрастающих аппетитах. Здешние власти меняются достаточно часто — это следствие борьбы местных кланов, и как только кресло занимает новый человек, он придерживает очередной транспорт с алмазами здешней шахты в надежде получить выгоду для себя. А дальше начинается обычная бюрократическая волокита, причем на каждой инстанции. Насколько мне известно, Харпер и его аналитики долго бились над этим, сменили несколько управляющих, но ни один из них не сумел приобрести здесь достаточного веса и связей, чтобы справиться с решением этой проблемы самостоятельно. А каждая задержка транспорта — это срыв графика поставок, огромные убытки. Поэтому приезжает Харпер и занимается этим сам — с помощью своих мощных связей и, конечно, денег. В корпорации это воспринимают как неизбежное зло, — Урмас потянулся за очередной сигаретой.