— Это не так просто.
— Конечно, просто, — ответила Тринити, хотя в глубине души не была в этом вполне уверена.
В глазах у Джека уже не было гнева, но в них была боль, мучительная для совести Тринити. Он так не хотел впутываться в эту историю. Не раз говорил, что не собирается жить в Калифорнии. И он оказывался пострадавшим как бизнесмен и как романтик.
Потому что Джек Райерсон был романтиком. Он отдал свое сердце Эрике, а она его разбила, но даже после этого он старался внушить своим сестрам, что они должны выйти замуж по любви. Не из-за выгоды пли от чувства безнадежности.
Тринити взяла руку Джека в свои.
— Простите меня за то, что я тут болтала о Клэнси. Я понимаю, как вас беспокоит, что подумают девочки, когда я выйду замуж за малознакомого человека из чисто материальных побуждений, но клянусь вам, мы найдем вполне благовидное объяснение. Скажем им, что вы человек из моего прошлого, старая любовь.., ну, или что-нибудь подобное. По крайней мере Джейни поверит нам; Луиза и Мэри, наверное, поймут правду, но это не отразится на вашей личности. Только на моей. Я позабочусь об этом.
— Дело не в вашей личности, — возразил он. — А правда заключается в том, что я не могу допустить, чтобы вы вышли замуж за малознакомого человека.
— Простите?
— Это все осложнит, Тринити. Я не могу согласиться. Не теперь. Инвестиция уже сделана, я в долгу перед человеком, доверившим мне свои деньги, и обязан его защитить.
Тринити почувствовала, что краснеет.
— Что же предлагаете вы?
— Это не предложение. Это единственно возможное решение, если вы не хотите утратить права на ранчо из-за Краунов.
— Это единственно возможное решение, — напомнила она. — И всего на полгода, Джек.
— Послушайте меня. — Он ласково обнял ее за плечи. — Если наш брак будет ненастоящим, в любом смысле слова, Краун победит. Он вынудит приют обратиться в суд, и они выиграют дело. Если мы поженимся, а мы должны пожениться, то всерьез и надолго. Вы это понимаете?
— Джек…
— Ясно. — Тон его снова сделался резким. — В один прекрасный день вы предпочтете развестись со мной или просто уйти от меня. Любое супружество не исключает подобную возможность. Но мы не можем вступать в брак с подобным пониманием дела. Если мы это сделаем и вам придется давать показания под присягой, вам придется либо лгать, либо проиграть Крауну.
— Ну а как насчет вас? — спросила Тринити, и голос у нес дрогнул. — Если они подадут на нас в суд и вас спросят, любите ли вы другую женщину…
— Я никого не люблю! Неужели вы считаете меня полным идиотом?
— Конечно, нет. — Тринити вызывающе вздернула подбородок. — Скажите, чего вы хотите от меня, и я это сделаю.
Джек снова положил руки ей на плечи:
— Простите, что я повышаю голос. Сегодня был тяжелый день.
— Я не виню вас, — сказала она и с облегчением почувствовала, что это правда. — Я обвиняю Уолтера Крауна.
Джек кивнул:
— Да, это презренный тип. Вы были правы. Все они мне отвратительны. Вся шайка.
— Правда? — Тринити изобразила понимающую улыбку. — Ну и что дальше?
Она заметила, что Джек стиснул зубы.
— Вы говорите, что у нас в запасе пять недель, но я предпочел бы, чтобы свадьба состоялась как можно скорее. И хотел бы, чтобы все выглядело убедительно.., короче, надо пригласить гостей.
— Я поговорю об этом с Эленой. В то же время… — Она поморщилась. — Что мы скажем девочкам?
— Я позабочусь об этом сегодня за обедом.
— Понятно. Пойдите и отдохните, Джек, я зайду перед обедом и разбужу вас.
— Я буду в кабинете, — ответил он тоном ровным и Непререкаемым. — Ставка слишком велика, Тринити. Мне нужно действовать с предельной осторожностью. Вам придется подписать некоторые документы.
— Глупости. Я доверяю вам.
— Эти документы защитят и меня, и вас.
— Ладно, тогда, разумеется, я подпишу все, что вы велите.
— Вы ничего не должны подписывать не глядя, — жестко поправил он ее. — Вы прочитаете со всем вниманием каждую бумажку.
Тринити прикусила губу, подумав при этом, что «прежний Джек» не стал бы огрызаться на нее, как этот мужчина. И все потому, что он вынужден жениться на ней.
Это было невыносимо, и ей хотелось заявить ему об этом прямо в глаза. Отказаться подписывать что бы то ни было.
Отвергнуть его грубое, равнодушное предложение вступить с ним в брак и пообещать вместо этого продать ранчо Уолтеру Крауну, чтобы возместить «дяде Оуэну» его чертову выплату по закладной.
Но она не могла себе это позволить. Ее гордость, пусть "задетая Джеком, настоятельно требовала повергнуть Крауна во прах.
— Идите и отдохните, — повторила она. — У вас был неудачный день.
— Я буду в кабинете. — Он вдруг улыбнулся — измученной улыбкой. — Я привел вас в ярость?
— Меня приводит в ярость Уолтер Краун. И я сердита на дедушку и мистера Брэддока. Но вы? — Тринити взяла его руку и поцеловала. — Вы мой герой, сэр. Вы забыли об этом?
Она думала, что это вызовет у него улыбку, если не мир в сердце, но вместо этого с лица Джека исчезли последние следы недавней решимости. Пробормотав: «Вы заслуживаете лучшего», — он вышел из комнаты, предоставив Тринити размышлять, как они оба переживут этот злосчастный союз.
Тринити оделась к обеду просто; она собиралась действовать в точном соответствии с планами Джека, какими бы они ни были. Она сказала ему что думала: он ее герой, потому что отказался позволить Крауну торжествовать победу.
Он был ее героем и потому, что предпочел, чтобы она вышла замуж за него, а не посылала Брэддоку депешу с просьбой о новом претенденте, совсем чужом для нее человеке. У них обоих есть основания опасаться этого брака, но они по крайней мере относятся друг к другу с уважением и испытывают взаимную физическую тягу, вполне нормальную. Значит, можно надеяться, что их первая брачная ночь, как бы Тринити ее ни страшилась, окажется вполне переносимой.
За обедом Джейни, как всегда, весело и неумолчно болтала, а ее старшая сестра то и дело перебивала ее насмешливыми замечаниями. Луиза была молчаливой, но выглядела довольной, молчал и Ники, он ел с аппетитом, не поднимая глаз от тарелки. Никто, кажется, не замечал мрачного настроения Джека, но если кто и замечал, то, видимо, приписывал это усталости после долгой верховой поездки и не считал нужным высказываться. Тринити со своей стороны следовала примеру Ники и молила небеса, чтобы поскорее кончились и трапеза, и вечер.
— Можно мне уйти? — спросила Джейни, привстав со стула еще до того, как слова сорвались у нее с языка. — Пора кормить моих деток.
— Погоди минутку. — Джек откашлялся, в то время как все члены его семейства уставились на него вопросительно. — Я должен кое-что сообщить вам и уверен, что это вас всех очень обрадует.
— Ты нашел сундучок с драгоценностями? — спросила Джейни. — Где он был? Мы искали везде! Даже в тех местах, куда не велят ходить.
— Этого не может быть, — возразила Мэри. — Джека целый день не было дома. Он, наверное, что-нибудь узнал в городе.
— Или в приюте для сирот, — предположила Луиза; она вспыхнула и обняла Ники за плечи. — О Господи! Джек?
Тринити съежилась, заметив проблеск надежды в глазах у Ники.
— Нет-нет, ничего похожего! — поспешила сказать она.
— Ну-у, вы уже знаете, — обиженно протянула Джейни. — Джек никогда не говорит секреты мне первой.
— Это потому, что ты не умеешь их хранить, — рассмеялась Мэри.
— Могу!
— Довольно! — Джек строго посмотрел на сестер. — Вместо того чтобы обмениваться догадками, лучше послушайте меня.
Теперь девочки уставились на Джека так, словно у него выросла вторая голова, потом Луиза пробормотала:
— Значит, новости плохие. Жестоко с твоей стороны понапрасну обнадеживать Ники, Джек.