— Все хорошо, ну-ну, не плачь, это вредно для малышей.
— Малышей? — всхлипнула Джесс.
— У нас двойня, — радостно сообщил тот.
Джессика шокировано на него посмотрела и погладила еще плоский живот.
— Ты хочешь сказать, во мне живут два крохотных создания?
— Да, наши дети, сидя вот тут, счастливо спят.
Ник с любовью погладил ее живот, мечтая уже поскорее увидеть их.
— Кушать хочешь?
— Да, очень!
Джессика видела, как ее муж все для нее готовит, неуклюже пытаясь справиться одной рукой. Его плечи были поникшие, а голова сильно опущена. Он страдал. Они оба знали, из-за чего.
Тереза.
Но Джессика не хотела начинать разговор, понимая, что ему нужно время, чтоб привыкнуть ко всему этому. Нужно перетерпеть ту боль, что ему причинили, и она собиралась ему в этом помочь. Она будет рядом с ним всегда и до конца. Что бы ни случилось, но она не позволит ему пройти через такой ужас снова.
Встав со своего места, Джессика медленно подошла к Николасу и обняла его сзади. Настолько крепко, насколько позволяли ей ее силы.
Ник замер, не поворачиваясь, и девушка почувствовала, как его плечи задергались от рыданий. Все, что он держал в себе последнюю неделю, все вырвалось наружу. Он плакал, не пытаясь заставить себя прекратить. Слезы душили его, а на душе образовалась ужасная пустота.
Но Джессика была рядом с ним. Отныне это будет ее целью, быть всегда с ним.
— Я люблю тебя, Николас. Я и наши дети попытаемся сделать тебя самым счастливым мужем и отцом. Мы будем всегда рядом, вот так вот обнимать тебя и защищать.
Николас повернулся к ней и, наклонившись, поцеловал, вложив в свой поцелуй всю свою любовь, отчаяние, боль, грусть и надежду.
— Я люблю тебя, Джессика. Спасибо, что ты появилась в моей жизни. Ты моя надежда, мой яркий луч в моем темном прогнившем мире.
Эпилог
Три года спустя
— Элизабет, Стефани, прекратите изводить Кэтрин и бедного щенка, — Джессика сидела в беседке, уютно устроив свои ноги на пуфике.
Девочки бегали за маленьким щенком, а гувернантка Кэтрин — за ними. Девушка начала работать у них недавно, и как теперь показалось Джессике, это ненадолго. С этими чертенятами ни одна нянька не могла усидеть. Максимум их хватало всего на две недели. Пока только Кэтрин выдержала месяц, и Джесс надеялась, что она сможет и дальше все вытерпеть.
Девочкам недавно исполнилось по два года. Казалось бы, что вот они стали еще на год старше, и проблем станет меньше. Так нет же, все стало еще хуже! С ними невозможно было справиться, и это сводило Джессику с ума: дочки были упрямые и непослушные, все в своего отца!
— Любимая, не кричи на них, пусть играют, Кэтрин наоборот это нравится! Разве ты не видишь, как она счастлива? Она просто боится, как бы щенок их не укусил.
Неожиданное появление Николаса, как черта из табакерки, напугало ее, и она обронила моток шерсти. Посмотрев на него с упреком, Джесс подняла клубок обратно и снова начала вязать пинетки.
— Ей надо бояться того, как бы они щенка не убили, а не наоборот. Эти не дети, это маленькие дьяволята. Они никого не боятся, разве что только иногда тебя, — хоть она и говорила строго, но она любила своих девочек безумно.
Николас разразился смехом, услышав ее тираду. Ее беременность делала ее раздражительной, но в этом было свое очарование. Красивее женщины для него сейчас не было на свете. Вот оно, его счастье: круглая, неуклюжая, сварливая, немного безумная, но его любимая женщина.
— Как поживает мой сын? — с любовью погладив круглый живот жены, он присел рядом.
— Хорошо, он говорит, что скоро появится на свет. И будет так же издеваться надо мной, как и его сестренки.
— О, наша мамочка злая, смотри, сынок, будь паинькой, а то уйдет она от нас! — шутливо отругал он еще не родившегося ребенка.
— И правда уйду, будешь отцом-одиночкой, — буркнула Джесс.
Николас улыбнулся, разлохматил ее волосы и сделал что-то наподобие гнезда и, не удержавшись, рассмеялся, схватившись за живот.
— Прекращай смеяться, — толкнув его локтем по животу, девушка обиженно надула губы. — Я не шучу, уйду и все!
— Не бросай ты нас, мы будем послушными, обещаю! И кстати, ты можешь уйти только в одно место!
— Куда?
— Только разве что в мои объятия, больше никуда! — он с широченной улыбкой раскрыл свои руки.
Джесс несколько секунд сидела, обиженно надув губки, а затем со смехом бросилась в его объятия.
— Вот так вот можешь всегда уходить!