— Разве я не был рядом? Не любил тебя, не заботился, не оберегал…
— Как свою женщину — да! Но, как личность? Ты хоть раз поддержал меня в профессиональном плане? Помог вырваться в топ? Быть может, договорился с кем-то или просто познакомил с нужным человеком? Господи, ты даже ни разу искренне не болел за меня, когда я спешила на очередной кастинг. Ты всегда относился к моей работе и моим целям… никак!
Аня бросила папку на столешницу:
— Боже, какая же я дура! Скажи мне честно, Мишин, какой ты видишь нашу жизнь лет так скажем, через пять?
— Хороший большой и светлый дом, дети …
— Ясно! Босая, беременная, у плиты! Хочешь узнать, что вижу я?
Я хотел. Действительно, хотел.
— Я на обложках журналов, как ведущая какого-то шоу. Своя на тусовках селебрити. И ты рядом. О детях раньше тридцати я и думать не хочу. Мне нужно состояться, как личность. Понимаешь? Для меня это важно. Чего-то добиться в жизни, стать кем-то…
В глазах Ани стояли слезы. Она говорила сердцем, открыто, с надрывом, болью.
Я притянул ее к себе, крепко обнимая и целуя в висок, пока любимая плакала у меня на груди, сжимая в кулаке футболку.
— Как же так, Мишин? Как? — шептала она.
А я осознал наконец-то насколько мы разные. То, что я принимал за блажь, игру, оказалось приоритетным в жизни Ани.
— Ань, мы найдем способ, компромисс …
— Мне предложили контракт. Работа в Милане. Это хороший шанс — я не упущу его.
— Ты все решила, — понял я.
— Прости.
Аня сняла с пальца помолвочное кольцо и вложила мне в ладонь.
— Мы ошиблись друг в друге. Никто из нас не хотел видеть проблем, мы жили иллюзиями. Дальше это уже просто невозможно. Мне жаль.
— Ань, все ведь можно наладить. Мы взрослые люди и можем договориться, пойти на уступки друг другу. Давай я обсужу это со своим агентом, может получиться устроить тебя работать на радио для начала. И наша свадьба! Это же отличный повод для тебя дать несколько интервью в журналы и возможно телевидению. Быть может, Кирилл договорится, чтобы ты приходила на некоторые шоу, как приглашенная звезда, я…
— Остановись, Мишин.
Тонкие пальцы легли мне на губы.
— Мы оба знаем, что этого не будет.
Я не собирался так легко сдаваться. Черта с два! Мы разберемся со всем этим. Я договорюсь с Кириллом. Аня — моя женщина, моя!
Подхватив ее на руки, я понес в спальню. Девушка не сопротивлялась, наоборот, льнула ко мне с такой страстью, что я буквально пьянел от поцелуев. Мы не могли оторваться друг от друга, насытиться близостью. Словно с ума сошли.
Засыпали мы под утро, тесно переплетясь телами, а проснулся я уже один в пустой квартире, с пустыми полками в шкафу.
Ушла…
Глава 4
Кира
— Что-то ты совсем тихая сегодня, — Ксю нахмурилась, рассматривая меня. — Неужели гром в раю? Не сошлись в цветовой гамме для свадьбы или в букете невесте?
Подруга шутила, улыбалась, а я собиралась с силами, чтобы признаться, рассказать все.
Ксю поймет, поддержит, я была уверена в ней. Просто озвучить — это значит признать конец всему. Да, я никогда не прощу Антона и ни за что не свяжу ни с кем свою жизнь, но у меня нет внутренних сил отвечать на все “как” и “почему”. Тем более на некоторые вопросы я даже самой себе ответить не могу.
Почему Антон решился на интрижку? Что его не устраивало в наших отношениях? Зачем настаивал на свадьбе, если не нагулялся, не был уверенным в своем решении жениться? Почему я ничего не заметила, не почувствовала? Женщины ведь интуитивно чувствуют измену любимых…
Что если я и не любила, а мне только казалось, что люблю?
Это пугало даже сильнее, чем измена Антона.
Нет, любила!
Конечно, любила!
Поэтому так больно…
Поэтому молчу и никому еще ничего не сказала…
Поэтому ударила…
— Кир? Первый-первый, я — второй. Земля вызывает Несарову. Как слышно? Прием?
Я засмеялась и обняла подругу:
— Спасибо, Ксю. Я тебя обожаю, — искренне призналась девушке.
Сколько мы с ней пережили — уже всего и не вспомнить! Я улыбнулась, вспоминая с чего началась наша дружба.
Мы были врагинями: делили эфирное время на радио, устраивали заговоры и соблазняли несчастного Лешу. Парень в итоге от нас сбежал.
И этот факт нас, как не странно, объединил. Мы с Ксю всю ночь зажигали в клубе, а потом сидели на балконе и грели в руках бокалы, открывая друг другу душу.