Гуляем дальше… А это что за копна с усами? Вернее так: «Стоит копнища,//А из неё – усищи!» Ну, конечно, наш старый знакомый – Фридрих Ницше. Мы-то думали, что он круги наворачивает по «саду супружества», а он вот где.
Вы спрашиваете, почему он недалече от Лютера? Случайно? Нет, Серкидон! Это, средь шумного бала бывает случайно. А у нас с Вами всё закономерно. Дед и отец Фридриха были лютеранскими пасторами.
Ницше-отец оставил наш несовершенный мир, «к милосердным коленам припав»39, когда мальчику было пять лет, и мы с Вами получаем прекрасный пример плотной женской атмосферы, вокруг ребёнка мужеского пола. Окружение не только иньское, но и благочестивое: набожные бабушка, мама, сестра и две незамужние тётки с изрядным святым «прибабахом». Мальчика томили и нежили Святым Духом, готовили из него пастора, но неожиданно в изнеженном теле взыграла сила разума, и Фридрих пошагал по жизни без божьей помощи. Но пристроиться к нему в пару никто из окружавших дам не спешил. Кроме усов женщины не находили в нём ничего мужского. Был период в жизни поэта-философа, когда он, как в женщину, влюбился в музыку Вагнера. По понятным причинам потомства эта любовь не принесла. Тогда Ницше признался:
«Никогда ещё я не встречал женщины, от которой хотел бы иметь детей, кроме той женщины, что люблю: ибо я люблю тебя, о Вечность! Ибо я люблю тебя, о Вечность!»40
Эти слова написаны под диктовку прусского духа – неукротимого и всеохватного. Когда читаешь Фридриха Ницше, думаешь, что автор строк – исполин, «сверхчеловек». Увы, это не так.
Всё, Серкидон, оставляем Германию, истину не нашли, хотя побродили изрядно. Рванём до дому, в Россию, в село Тарханы Чембарского уезда Пензенской области. Нам надо успеть к часу, «когда волнуется желтеющая нива…» Я тоже волнуюсь вместе с ней. Успеть бы! Вы догадались, что едем к Лермонтову? Почему после Ницше да к Лермонтову?.. Странно мне слышать такие вопросы. Лермонтов родился с Ницше в один день – 15 октября, на тридцать лет раньше. Люди наблюдательные скажут о Михаиле Юрьевиче – ницшеанец до Ницше.
Разберём женское окружение вокруг Лермонтова. После ухода из жизни болезненной дочери бабушка взяла на себя заботы, связанные с воспитанием мальчика, и первым делом отлучила ребёнка от отца. Бабушка, урождённая Столыпина, так сказала: «Насчёт Миши. Или я обеспечиваю мальчика образованием, и он унаследует моё состояние, или сам о нём заботься. Оставляй ему свои кривые избы и облезлых кошек».
Отец, Юрий Петрович Лермонтов, красавец-офицер, участник Бородинского сражения, но мелкотравчатый дворянин, полунищий в сравнении с могущественной бабушкой, уже задолжавший ей двадцать пять тысяч рублей, от сына по сути отказался.
А Елизавета Алексеевна внука, родного человечка, свет в окошке, окружила горячей любовью, заботой. Кроме бабушки, видел мальчик, многочисленных бабушкиных родственниц да их дочерей, которые звали его на французский лад – Мишель.
Когда Мишель подрос, когда в его отроческом организме произошли известные изменения, когда стал он поглядывать на дочерей родственниц дурным глазом, бабушка и тут всё организовала: она окружила внука (чтобы не скучал) молоденькими гоpничными из крепостных… Бывало, иные из них оказывались в том положении, которое мешает с прежней сноровкой выполнять работу по дому. Тогда исправная помещица выдавала оплошавших замуж за кpепостных по своему разумению. А небольшой гаpемчик внука пополнялся новой девушкой… Отраден тот факт, что половое созpевание великого поэта пpошло в условиях, близких к идеальным.
И что хорошего? А ничего хорошего. Отношения Лермонтова с женщинами можно проиллюстрировать его же строчками: «И скучно и грустно, и некому руку подать, в минуту душевной невзгоды…»
Добавим практически от себя: «Всё это было бы смешно,//Когда бы не было так грустно»41.
Ни семьи, ни детей. Мучил и мучался. Помните, как Печёрин со слезами на глазах загубил Беллу, едва не расплакавшись, оттолкнул от себя Мэри, плача, что есть сил, загоняя коня, гнался за Верой… Зачем это всё? Женщина ему нужна или нужно поплакать-пострадать вместе с женщиной, а то и подле охладевающего тела?
Этой милой способностью крокодила плакать, поедая свои жертвы, наделил Печёрина (alter ego) Михаил Лермонтов…
Да ну их, этих гениев, измучался я с ними. Поступки их обычному человеческому разуму малодоступны. И видят ли они простое-земное со своего поднебесья?.. С горы перескочим – на холмик. Поэт Анатолий Брагин42. Нам с ним будет и хорошо, и просто: