Среди восьми родных сестер
Я потихоньку рос,
Не говорил: «Я нос утер»,
А «я утерла нос».
Не говорил: «На пруд пошел»,
А говорил «пошла»,
Среда влияла хорошо –
Я скромницей была!..
Читающая публика посчитала это стихотворение юмористическим. Но мне оно таковым не показалось. Что смешного в том, что мальчику предстоит долгий путь осознания себя существом пола мужеского? Сможет ли он усвоить иную, неженскую линию поведения?
Конечно, славно когда рядом с мальчиком ласковые сестрички, ласковая мама, ласковые тёти, ласковая бабушка… Но тогда ему просто необходима ласковая и заботливая жена, а это случается не со всеми. С первого раза – так особенно редко везёт. Потом мужчина хмыкает: «Эх, не повезло». Начинает менять жён, и каждая последующая – хуже предыдущей.
Оставляю Вас в тревоге за судьбу Анатолия Брагина, которому довелось взрослеть и мужать в девичьем коллективе.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-11-
Приветствую Вас, Серкидон!
Вчера вечером начал я продумывать влияние женского окружения на юношу. Засыпал плохо – полнолуние! Всю ночь луна светила мне, тревожа… Поэтесса признавалась: «Мне в полнолуние не спится,//Ты мною властвуешь, луна». И спрашивала: «Зачем твой луч торчит, как спица,//Из недовязанного сна?»
Она не знала зачем, а я-то знаю: отрывисто и поспешно написал я Вам о «ночном светиле русской поэзии» – Лермонтове. Пока не поздно надо исправляться, с этим светилом (особенно в полнолуние) шутки плохи.
Помнится, говаривал великий князь Михаил Павлович43: «Были у нас итальянский Вельзевул, английский Люцифер, немецкий Мефистофель, теперь явился русский Демон, значит, нечистой силы прибыло. Я только никак не пойму, кто кого создал: Лермонтов ли – духа зла или же дух зла – Лермонтова…
Так вот напишу Вам о молодом Лермонтове, о женских хитростях, о мужском коварстве. Это для того, чтобы Вы без оных не заскучали…
Лермонтов гостил у кузины Александрины В-ной. Где и влюбился в подругу Сашеньки. Влюбиться было не мудрено – она была чудо как хороша! Ах, эти сочетания чёрного и белого: белая кожа, чёрная коса, огромные глаза! Конечно же, чёрные-причёрные. Красавица-девица походила на стрекозу, которая видела всё сразу. Которая с удовольствием пропевала красное лето. Добровольный паж, «чиновник для особых поручений»44 носил за модницей шляпку, зонтик, подавал перчатки и вздыхал: «Вlak eyes». Каким же видели Лермонтова эти «очи чёрные, очи страстные»?
«У Сашеньки встречала я в то время её двоюродного брата, неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати или семнадцати, с красными, но умными, выразительными глазами, со вздёрнутым носом и язвительно-насмешливой улыбкой».
Их разделяла пропасть, Стрекоза определила её так:
«Мне восемнадцать лет, и я уже две зимы выезжаю в свет, а вы ещё стоите на пороге этого света и не так-то скоро его перешагнёте».
Для великовозрастных девиц нескладный юноша, возмечтавший стать поэтом, был объектом для насмешек. Как только он начинал декламировать стихи, обозначая свою принадлежность к высокому, кузина или черноглазая Попрыгунья несли Лермонтову волан или скакалку, намекая юноше, что лучше бы ему попрыгать да порезвиться, не забывая о младости своей. Но и мелкими насмешками дело не ограничивалось. Девицы высмеивали Лермонтова за прожорливость его, вменяли юноше в укор то, что молотит он всё подряд и помногу. Лермонтов настойчиво отбивался, настаивая, что вкус его весьма тонок. И тогда проказницы велели напечь пирожки с опилками и удумали подать их к чаю после верховой прогулки. Кто же откажется от аппетитных пирожков после долгой прогулки на лошадях? Учесть надо и то, что организм растущий, на сдобу падкий. Два пирожка растущий организм проглотил и не заметил как, третий у него с трудом отобрали и переломили: «Вот, Мишель, вы претендуете на роль тонкого гастронома, а что, с позволения сказать…»
Юноша был уязвлён по самое некуда и два дня не показывался. Сказался больным. «Желудком!» – радовались насмешницы…
Но лермонтовский кузен по духу – Фридрих Ницше – говорил: «Всё, что не убивает, делает нас сильнее». Пирожки с опилками не убили «ницшеанца до Ницше». Он стал сильнее, и его чувство к черноглазой Стрекозе тоже окрепло. К прекрасным ножкам предмета страсти полетели стихи, что, безусловно, льстило черноглазой кокетке. Но отношение к юноше эти первые любовные опусы изменили мало, Стрекоза смотрела на юного поэта с высоты птичьего полёта. Вот, скажем, на алтарь любви было положено стихотворение «У врат обители святой…», оно вошло впоследствии как в антологии, так и в школьные учебники. Состоялся следующий разговор:
43
Романов Михаил Павлович, (1798 – 1849), четвёртый сын Павла I и единственный порфирородный, то есть родившейся в период правления Павла Петровича.
44
Цитаты, факты и перипетии интимных отношений взяты из книги «Записки Екатерины Сушковой» под редакцией Ю.Г. Оксмана.
Оксман Юлиан Григорьевич, (1894 – 1970), литературовед, историк.