Похитителя звали Вадим Игоревич Племянников, из нищей богемы, сын русского дипломата. «Что ему оставил этот покойный папочка кроме тяги к спиртному?.. Срочно отвадить от дома, подальше от дочери… » Скандалы, бури, рукоприкладства… Но ничто так не закаляет первого чувства, как препятствия и родительский гнёт…
Серкидон! Извините за бытовую подробность, но мне срочно нужно отлучиться. Надо сходить в ближайшую мясную лавку и купить коту мясо. Никак не могу его отучить от этой вредной привычки – есть мясо. Рано утром скажет Лёва своё грозное «мяу», а далее будет юлить и урчать, словно не ел ничего и никогда…
А за молодых людей – Брижит и Вадима – не беспокойтесь, они выстояли, они отбились и поженились. Пока им было трудно, держались они друг за друга, и не было пары гармоничней. Но вот закончилась «лиха беда начало», пора первого становления, казалось бы – крепни семья… Не случилось… Или, скажем так, случился Трентиньян…
Какой бесподобный, какой талантливый мужчина! Если бы знали, Серкидон, сколько я мог Вам рассказать про Жана Луи Трентиньяна, это любимый мужчина моей мамы. Было бы это и последовательно и логично: я же рассказал Вам о любимой артистке своей бабушки. «Только я себя сдержу//Ничего не расскажу.//Не дождётся Жан Луи//Комментарии мои». Это – стихи. А сейчас – за мясом. Слышу, слышу, как ты орёшь, наглое животное! Это я не Вам, Серкидон… Это я коту-Лёве.
А Вам крепко жму лапу… Пардон! Лапы – это не у Вас. Руку, ну, конечно, руку, и до следующего письма.
-35-
Приветствую Вас, Серкидон!
Послушайте, мы же так и не ответили в прошлом письме на вопрос «как?». Это всё из-за кота, из-за прожорливого мохнатого наглеца…
Продолжаем про Брижит Бардо и Роже Вадима, надо молодых людей срочно женить, они же пока живут в грехе и урывками.
1952-рой год. Свадьба. Гражданский брак зарегистрирован в мэрии. Мэр, воспользовавшись удобным моментом, прочёл короткую лекцию о международном положении, о пользе браков между детьми разных народов и приветствовал союз новобрачных как символ франко-русской дружбы. Брижит еле сдержалась, чтобы не расхохотаться, зато, выйдя из мэрии, эмоций уже не сдерживала, бросилась на шею молодому супругу с криком: «Наконец-то!…»
Родители, считавшие брак дочери ошибкой и мезальянсом, выглядели пасмурно. Все формальности они выполнили, но на жениха смотрели с неприязнью, как на конкретного ворюгу… В одиннадцать вечера Брижит ждала мужа в весьма соблазнительной полупрозрачной сорочке. Она лучилась счастьем. Он пришел и робко присел на краешек кровати. Они смотрели друг на друга, мысленно вспоминая годы лишений, когда каждый вечер готовы были сойтись в жарком клинче, но злые рефери разводили их по углам… Горячий поцелуй, казалось, был неизбежен, но тут в спальную дочери зашёл отец и сказал, обращаясь к новоиспечённому зятю:
« – Мне кажется, вам пора удалиться.
– Куда удалиться? – ничего не понимая, спросила Брижит.
– Мы постелили ему в столовой.
– Но мы женаты, папа. Вы разве забыли? И Вы, папа, расписались. Мама расписалась, свидетели. Мы сказали друг другу: «Да». Я ЗАМУЖЕМ… ЗА-МУ-ЖЕМ!
– Вы станете мужем и женой завтра после церкви, – невозмутимо произнёс отец.
– Он сошёл с ума! – выпрямилась в постели Брижит. – Люди, на помощь! Он спятил!!!
Лицо хранителя семейной чести опасно искривилось, рот превратился в тонкую прямую линию:
– Сегодня утром состоялась лишь неизбежная формальность, не более того. Он станет твоим мужем завтра после венчания в церкви.
Брижит стала пунцовой и не от страсти, она готова была разорваться, сработать, как обычная, а не секс-бомба:
– Я буду эту ночь спать с мужем! На улице! На тротуаре! Я долго этого ждала! Я буду спать со своим мужем в своей постели!!! Я не останусь сегодня этой ночью одна!!!»
Вечер перестал быть томным, комедия грозила перерасти в трагедию… Но хорошо, когда в браке на одного буйного приходиться хотя бы один спокойный и рассудительный человек.