И Ровена ему поверила. Она знала, на что способен Джек Мейсон, – невозможно было забыть, как он напал на нее как раз перед отплытием в Вест-Индию. Она повернулась и в упор посмотрела на Тобиаса Сирла:
– Вы говорите о компенсации для семей тех моряков, что погибли в огне. Но как же мой отец? Не должен ли он потребовать компенсации от вас, сэр, за то, что вы, как последний трус, выстрелили ему в спину и сделали его увечным – навсегда?
– Он так вам сказал? – Тобиас презрительно посмотрел на Мэтью. – У вас неверные представления об этом деле, мисс. Я не из тех, кто стреляет в спину. Видит Бог, мне хотелось вас пристрелить. – Он снова обратился к Мэтью. – И если бы я это сделал, то уж точно не оставил бы вас калекой. Я бы убил вас. Насколько я припоминаю, вы были пьяны как в сапожник в ту ночь, когда я нашел вас на Антигуа. Сомневаюсь, что вы помните, что тогда произошло. Но сейчас я здесь не для этого. Долг, Голдинг. У меня нет намерения оставаться в Фалмуте надолго, так что вы должны выплатить его мне в течение недели.
– Но именно благодаря тому, что ты превратил меня в калеку, – несмотря на то что ты утверждаешь обратное, – я не смог вести свои дела так, как мне бы хотелось и как этого требовали обстоятельства, и поэтому теперь у меня нет средств, чтобы тебе заплатить. – Мэтью явно отказывался верить словам Сирла о том, что тот не причастен к его инвалидности.
– Я слышал, что скоро у вас за душой не останется ни гроша, – медленно и отчетливо произнес Сирл. – Вы полагаете, что мне неизвестны эти факты – что у вас полно долгов, что кредиторы наступают вам на пятки, преследуют вас? И я не сомневаюсь, что вы даже истратили приданое своих дочерей… – Он саркастически усмехнулся. – Они словно невинные агнцы, принесенные в жертву вашим честолюбивым замыслам, не так ли, Голдинг? Однако, встретившись с вашей старшей дочерью, – он скользнул по Ровене одобрительным взглядом, – я, признаться, не прочь попросить ее руки. Очевидно, что она совсем не похожа на вас. И в обмен на руку вашей дочери я готов уменьшить ваш долг.
– Ах вы, надутый высокомерный болван! – еле выдохнула от негодования Ровена. – Ваше бессердечие – это гнусность, и оно мне омерзительно! Я бы скорее вышла замуж за самого уродливого старика на свете, чем хотя бы коснулась вас!
– Никогда! – проревел Мэтью, заглушая Ровену. – Никогда моя дочь, моя плоть и кровь не выйдет замуж за такого, как ты! И если ты сам себе желаешь добра, то лучше держись от нее подальше!
Сирл отнесся к словам старика с неприкрытой насмешкой.
– Почему бы нам не спросить Ровену, что составит ее счастье? Ведь этот мистер Уэлан, за которого вы сперва меня приняли, – он богат, не так ли? Настолько богат, что вытащит старика из всех долгов?
– Вас это не касается. Так или иначе, ваш долг будет вам выплачен полностью. Это я вам обещаю. А теперь будьте так любезны покинуть этот дом. Как вам уже было сказано, вам здесь не рады.
На щеке Сирла дернулся мускул, впервые выдав его истинные чувства – еле сдерживаемый гнев.
– Я не собираюсь оставаться тут дольше, чем это необходимо. Всего лишь находиться под одной крышей с человеком, который убил моих людей, для меня более чем отвратительно. – Он сделал шаг к своему врагу и продолжил: – А сейчас слушайте меня, и слушайте внимательно, Голдинг. – У него были совершенно безжалостные глаза. – Если бы речь шла только о грузе, что вы украли, спалив мой корабль, я бы, возможно, вообще простил вам долг – учитывая вашу немощь и при условии, что вы отдадите за меня свою дочь. Но поскольку мое предложение было отвергнуто, вы заплатите все сполна – за то, что вы сделали с людьми. У вас остался еще один корабль – «Ровена Джейн», и вы можете его продать. Это несколько вам поможет. И у меня, может быть, уже есть на него покупатель.
Ровена выступила вперед. Ее руки непроизвольно сжали складки платья. Незнакомец хитростью проник в их дом, чтобы принести еще одну беду.
– Кажется, вы сказали достаточно, – сказала Ровена. Как же она ненавидела этого человека, оказавшегося совсем не тем, за кого она его вначале приняла!
Тобиас с сожалением смотрел на Ровену. Ее лицо было белым как простыня, а сама она дрожала, как цветок на ветру. Он медленно кивнул:
– Уверен, вы действительно ненавидите меня, мисс Голдинг, и я не смею вас в этом винить. Но когда вы узнаете, какую участь ваш отец готовит вам и вашей сестре, то… Словом, я бы посоветовал приберечь солидную часть ненависти, что вы питаете ко мне, для него.
Он коротко поклонился и зашагал к двери. Ровена проводила взглядом его широкую спину. У дверей он обернулся. В его голубых глазах горел не только гнев. Там было что-то еще, некое непонятное ей чувство, определить которое она не сумела.