Бен Ата узнал от нее, что его солдаты совершенно не умеют соблюдать секретность, что ее бойцы без труда заранее узнали все, что те собираются сделать, задолго до намеченного выступления, что дисциплина, порядок, воинская точность его армии, которыми Бен Ата так гордился, способна вызвать у противника только смех. Король почувствовал себя задетым.
— Но если дело обстоит именно так, — поинтересовался он с ледяной вежливостью, — почему же война между нашими странами не закончилась давным-давно?
— А зачем ей кончаться? — парировала королева, раздирая остов уже объеденного цыпленка и отыскивая остатки мяса на костях. При этом она облизывала пальцы и так чавкала, что жених был буквально ошарашен.
Потом последовала долгая и дружеская дискуссия между этими двумя вечными антагонистами, из которой Бен Ата узнал многое. В целом… стиль, манера их сосуществования уже установилась, и ей предстояло такой оставаться еще некоторое время.
Ваши, так звали королеву Зоны Пять, сидела развалившись, откинувшись в кресле, не стесняясь зевала, поднимала руки, чтобы потянуться, и болтала ногами, как будто кресло, в котором она расположилась, было камнем на склоне холма или, может, конем, — и эта явная неспособность сдержать свою дикость даже придавала женщине своеобразную прелесть. Она постоянно хохотала, причем весьма добродушно посмеивалась над Бен Ата, над его манерой говорить, думать — но ей все было к лицу.
Но, чем больше Ваши щеголяла, как ему казалось, этой своей беззаботной и чувственной самонадеянностью, тем более чопорным становился тон Бен Ата: король напоминал себе о долге и о самодисциплине.
Он сумел увидеть себя в этой сцене со стороны, глазами, конечно, Эл-Ит, — в этом и заключался ее дар ему. Конечно, до знакомства с ней он бы лишь потихоньку ухмылялся.
Бен Ата подозревал, что лучше бы ему трахнуть ее сразу, уложить женщину в постель, как требовал заведенный у них порядок: именно на это Ваши и рассчитывала. Король прекрасно понимал, что одной из причин ее возбужденного и оживленного поведения была нервозность и даже неуверенность в себе. Возможно, Ваши чувствовала презрение со стороны этого мужчины, которого она, конечно, не могла считать малодушным, потому что уже сказала, что часто видела его во главе войск с какого-то тайного места на склоне холма и которого сама находила привлекательным.
Теперь, конечно, уже не было смысла швырнуть красотку на землю и поскорее покончить с этим делом, именно в таких словах сформулировал Бен Ата эту мысль и отбросил ее по размышлении. Но все же эта женщина была чертовски привлекательна. Но Бен Ата не знал, как себя с ней держать теперь, когда нормальный порядок вещей не был соблюден. И его инстинкт ничего не подсказывал, потому что он ведь, в конце концов, женат, у него есть Эл-Ит, и это уже само по себе является препятствием для соития с этой королевой, которая ему пока никто.
Бен Ата рассудил, что, вероятно, неизбежное следует отложить до самой процедуры вступления в брак — который, как Ваши заявила, должен быть заключен поскорее, и тогда состоится брачная ночь по всем правилам. Но до того, Бен Ата знал, он обязан каким-то образом себя проявить. Королева Зоны Пять, как ему уже сообщили, награждала солдат-победителей неких местных соревнований тем, что она допускала на ночь в свою палатку, и от него будут ждать, что выступит не хуже, чем любой из них. И Бен Ата сообразил, в те мгновения, когда Ваши, рассуждая о его достоинствах как воинских, так и прочих, бросала на него безотчетно долгие прохладные пренебрежительные взгляды, — ей было абсолютно чуждо чувство смущения, — что она в нем усомнилась. И в то же время женщину смущало выражение его лица: непроницаемого, сдержанного, типичное лицо обитателя Зоны Четыре, как она это уже для себя сформулировала.
Они увлеченно обсуждали военные вопросы, и каждый защищал свою позицию… то есть, по сути дела, защищал себя, потому что за долгие столетия затянувшегося противостояния ни одна из сторон не добивалась хоть каких-то значительных успехов.
И стало очевидно, что и Зона Четыре, и Зона Пять совершенно одинаково воспринимали эту войну: как свой долг, как суровую необходимость, но с чего это всё пошло — никто и не упомнит.
Война — конечно, в их варианте — для королевы и ее народа была образом существования. Для них это была возможность испытать себя, сохранить свою честь и самоуважение, она была их главным развлечением.
Почему же теперь Ваши вдруг захотела положить конец этой войне?
В ответе на этот вопрос она темнила, причем так бесшабашно и откровенно, что Бен Ата развеселился, как при общении с умничающим ребенком.