И вот они уже у подножия холма, на вершине которого в лучах раннего солнца изящно белеют павильоны.
— Тут я тебя оставлю, а то если приду еще позже, муж с меня шкуру спустит… — И с этими словами Дабиб повернулась и помчалась домой.
Эл-Ит медленно поднялась на холм, постояла, прислушиваясь, раздается ли барабанный бой, и почувствовала, как ребенок пробуждается с наступлением дня: она представляла себе, как он зевает и потягивается там, держала руку над животом.
Как это там пела Дабиб: «Есть в мире нечто, что должны мужчины делать…» Конечно! Все совершенно просто и понятно! И она могла бы догадаться уже давно, потому что ничего особо трудного тут нет.
Мужчины должны защищать и охранять жизнь, а не развязывать и вести войну, настоящую или имитацию боевых действий. Произошла какая-то подмена, поставлена другая цель, нарушена определенная функция, забыто то, что в жизни доставляет радость… и не только забыто, но теперь и запрещено. Но почему? Что же произошло? И, самое главное, как? Вот в чем суть. Мужчины, как предполагается, должны… должны… но… что же все-таки стряслось?
За все время ночных пения, танцев и игрищ ни одна девушка, ни одна женщина ни полсловечком на это не намекнули. Если «хоть раз взойти на горную вершину» понимать как то, чем должны заняться мужчины, то в чем тут скрытый смысл? Эл-Ит знала, что если спросит Дабиб: «Хорошо, но что, по-вашему, должны делать мужчины?» — Дабиб укажет ей на горы. Да, но как это понимать?
А теперь я ненадолго прерву свое повествование и расскажу о положении дел в Зоне Три.
Помните, как Эл-Ит спросила сестру, готовятся ли они к фестивалю старинных песен и сказаний? Эл-Ит надеялась почерпнуть из старинных текстов какие-нибудь полезные сведения или хотя бы отыскать намеки в полузабытом житейском опыте… И, по сути, она была права. Вот только искала не в том месте: не сообразила, чей это жизненный опыт, какой зоны. То, что Эл-Ит рассчитывала узнать, как раз стало ей ясно на церемонии, куда ее позвали в качестве гостьи женщины Зоны Четыре. В ту ночь она уже догадалась: фестиваль в Зоне Три вряд ли даст что-то новое.
Однако Мурти не пренебрегла просьбой сестры.
Несмотря на то, что столкнулась с большими трудностями.
Прежде всего, как я уже сказал, фестивали такого рода проводятся у нас во всех регионах, хотя бы раз в год. Так что же нам следовало сделать, чтобы выполнить просьбу Эл-Ит? Объявить всенародно, что от наших старинных песен и сказаний, даже самых глупых и примитивных, может быть какая-то практическая польза, и исходя из этого, и подбирать для фестиваля? Я по своему опыту знал, что подход в лоб в таких вопросах, как правило, себя не оправдывает. Нет, правда обычно всплывает неожиданно, косвенно, побочно… так я рассуждал, должен был бы рассуждать, потому что активно участвовал в подготовке: в конечном счете, Мурти все перепоручила мне. Возможно, проблема заключалась в том, что мы теперь все эти старинные тексты слышим по-другому? Да, скорее всего так. Честно говоря, наши песни, наши сказания не сильно изменились за долгое время: точнее говоря, что мы воспринимали их слишком поверхностно, не старались углубляться в подспудный смысл… Рискну утверждать то, на что уже намекал: существование всеобщего недуга, или застоя (как трудно соотносить это слово с нашей прекрасной страной) было полностью доказано нашим сословием — мемуаристами, творцами картин, песен… хотя, как всегда бывает, само это слово мы смогли произнести вслух только спустя очень долгое время.
Наши фестивали всегда были оформлены очень красиво. Я отвечаю за свои слова: мое определение точно соответствует действительности. На каждом их этапе в глаз бьет богатство, пышность. Со стороны очень приятно посмотреть. Побывать на нашем фестивале — это все равно как посидеть за богато накрытым пиршественным столом. Но в них нет «изюминки», абсолютно никаких сюрпризов. Ничто не потрясает. Они ни к чему не побуждают.