Услышав эти слова, один мужчина встал, чтобы оттащить Джарнти в сторону, и уже ухватил его под мышки, но Эл-Ит, подняв руку, остановила пастуха.
— Меня больше беспокоит скот. Что вы сообщали в своих депешах?
— Представь себе, Эл-Ит, ничего конкретного. Просто наши животные стали очень беспокойными. Загрустили.
— И что, это происходит во всех стадах в степи?
— Да по всей нашей зоне, как говорят. Неужели на плато тебе об этом не рассказывали?
— Я ведь уже сказала, что виновата сама. Я не исполняла своих обязанностей.
Наступило молчание. Ветер пронзительно завывал над их головами, но уже не так громко.
Джарнти вдруг упал, но не выпустил чашу из протянутой руки, только захлопал глазами, глядя на пламя костра. Вообще-то он хорошо слушал весь разговор, потому что под действием этих ягод человек сохраняет внимание и бодрый ум, вот только мышцы расслабляются и не повинуются. Подслушанный разговор ему следовало бы пересказать во всех лагерях Зоны Четыре, и непременно дословно. Но больше всего его поразило то, что королева сидит у костра, «как рабыня». Надо будет рассказать это своим. И еще, конечно, то, что для «тутошних властей» животные ничем не отличаются от людей.
Эл-Ит спросила старика:
— А самих животных вы опрашивали?
— С тех пор, как это заметили, я все время нахожусь среди стад. Я тут с ними изо дня в день. Все животные говорят только об этом. Увы, причины они не знают, но всегда такие грустные, что им жить не хочется. У них потеряна жажда жизни, Эл-Ит.
— А как с зачатием? С воспроизводством?
— Да, пока они еще рожают. Но вопрос твой правильный, насчет зачатия…
При этих словах Джарнти забормотал:
— Они говорят своей королеве, что она права! Смотри, на что осмелились! Хватай их! Бей их!..
Но его никто не слушал. Пастухи даже отнеслись к чужаку сочувственно. Джарнти сидел враскорячку, раскачивался, лицо его раскраснелось, он для них был хуже скота. Не одна женщина при виде него молча оплакивала судьбу королевы — своей сестры.
— У нас такое впечатление, что животные больше не зачинают.
Наступило молчание. Ветер теперь завывал на низких частотах. Толпившиеся вокруг животные подняли морды и принюхивались; скоро ветер уляжется, и придет конец их еженощным мучениям.
— А вы, люди?
Все медленно закивали:
— Мы вроде бы тоже.
— Вам кажется, что вы чувствуете то же, что и животные?
— Да, Эл-Ит.
После этого все долго сидели молча. Заглядывали в лицо друг другу, встречаясь взглядами и отводя глаза, без слов спрашивая, подтверждая, мысленно делясь общими чувствами, пока не наступило всеобщее абсолютное взаимопонимание.
И все это время солдат просидел в оцепенении. Позже, в лагере, он расскажет, что «там, наверху», у того народа, есть опасные наркотики, которыми они беззастенчиво пользуются.
Ветер стих. Настала тишина. На очищенном от туч небе холодно сверкали звезды. Но на востоке, над границей Зоны Четыре, начали уже собираться клочья облаков.
Наконец заговорила одна девушка:
— Эл-Ит, у нас тут некоторые связывают эту тоску животных с последним приказом Надзирающих.
Эл-Ит согласно кивнула.
— Старожилы не упомнят ничего подобного, — заметил старик.
— В летописях, — сказала Эл-Ит, — говорится, что однажды уже было такое время. Но так давно, что никто из историков ничего не знает.
— А что тогда случилось? — Джарнти вдруг обрел голос.
— На нас было совершено нападение, — объяснила Эл-Ит. — Из Зоны Четыре. А в вашей истории об этом что-нибудь говорится? В ваших преданиях?
В ответ Джарнти затряс своей остроконечной бородой, победоносно усмехаясь.
— Неужели вам нечего рассказать? — усомнилась Эл-Ит.
Он самодовольно ухмыльнулся всем женщинам поочередно, потом уронил голову на грудь.
— Эл-Ит, — у заговорившей девушки слезы ручьем бежали по лицу, — что ты будешь делать среди таких типов?
— Может, Бен Ата не такой, — предположила другая девушка.
— Кстати, этот тип — командующий всех его армий. — И Эл-Ит передернуло, не смогла удержаться.
— Именно этот? Ну и дела!
Даже Джарнти почувствовал их отвращение и ужас, и он бы им показал, если бы мог. Ему с трудом удалось поднять голову, и он в гневе уставился на них, но шевельнуться даже не мог — ослабел и дрожал всем телом.
— А ведь ему еще возвращаться назад, в лагерь, а потом наверх, на горный перевал, — заметила Эл-Ит.