Утром, сильно тоскуя по Бен Ата и по Йори — но понимая, что тоску эту непременно надо подавить, забыть, уговаривая себя, что неприлично так страдать из-за человека, который вряд ли вообще о ней помнит, — Эл-Ит заставила себя подняться, прошлась, разминая затекшие руки и ноги, и решила отыскать какую-нибудь деревеньку, где можно перекусить.
И по дороге она бормотала:
— Мне надо поискать вот что — песню. Должна же такая найтись. Песни и сказки, их рассказывают, поют, передают из уст в уста…
О, если бы с ней тут был Йори, чтобы не идти пешком…
— Я поскачу, неся свое гремящее сердце, через равнины, — бормотала она. — Вот именно. Мое сердце поскачет, грохоча… да. Вот именно. Мое сердце…
Когда Эл-Ит добралась до какой-то деревеньки и спросила, нет ли здесь постоялого двора, то в глубине души надеялась, что ее узнают и пригласят в дом, у ворот которого она остановилась. Но бывшую королеву не узнали, приняли за попрошайку — неслыханное дело, встретить такого несчастного: в этой стране людям вообще было непонятно, как человек мог оказаться в состоянии крайней бедности. Эл-Ит дали кусок черствого хлеба и посоветовали заняться делом, предложив на выбор работу на фабрике по огранке драгоценных камней или на складе, где заготавливают на зиму фрукты и орехи. А еще, если у нее хватит сил, — тут хозяйка дома критически оглядела худую и плохо одетую нищенку, сомневаясь, подойдет ли она в батрачки, — можно ухаживать за лошадьми и коровами.
Эл-Ит предпочла работать с животными: она чистила их, кормила, выгуливала вдоль полей по тропинкам.
Временно поселившись в деревне, она с надеждой и радостью ждала вызова в Зону Четыре. Потому что с момента отъезда оттуда уже прошло шесть месяцев.
Эл-Ит знала, что тем или иным способом ей обязательно дадут знать, что время пришло, так что нет необходимости что-то делать самой, остается только ждать и быть наготове.
***
А теперь вернемся на полгода назад, к тому моменту, когда Бен Ата оказался один в павильоне, где они с Эл-Ит так любили друг друга. Получив приказ, она ускакала, не оборачиваясь, — хотя слезы струились по ее лицу.
Бен Ата был не так одинок, как Эл-Ит: у него была Дабиб, к тому же Надзирающие оставили ему маленького сына.
Дабиб внесла в комнату Аруси, Бен Ата положил ребенка на тахту, немного поиграл с ним, даже вполне сознательно стараясь воспроизвести манеры Эл-Ит, хотя не умел ощутить те радость и понимание, свидетелем которых оказался во время суеты у фонтана. В его душе была только жалость, потребность защищать малыша. Но, к счастью, рядом была Дабиб, которая в полном смысле слова заменила ребенку мать. Аруси не должен почувствовать отсутствия родной матери, ни в коем случае… так решил Бен Ата, когда взял своей огромной ладонью крошечную ножку. Он наклонился, всмотрелся в лицо сынишки, в его глазенки, которые, как определила Эл-Ит, были «глазами Зоны Три». И в самом деле с личика сына на него смотрели глаза Эл-Ит, но в них не светилась ее душа. Поняв это, Бен Ата ощутил равнодушие к ребенку. Внезапно осиротевший, каждой клеточкой своего тела он чувствовал, что Эл-Ит увезла с собой половину его души. Где взять силы и мужества, чтобы выполнить очередной приказ Надзирающих?