Выбрать главу

Конечно, Марка известие о беременности Илоны ни хрена не обрадовало. Кто хочет становиться отцом в двадцать с небольшим? Илона сразу сказала, что ни о каком аборте речи быть не может. И пока Марк раздумывал о своей горькой судьбинушке и о том, что ему дальше со всем этим компотом делать, Илона позвонила его родителям.

В заведение, где делают людей счастливыми, Марка отец приволок чуть ли не за шиворот. Все произошедшее не слишком хорошо укладывалось в стройную систему ценностей и четкую картину жизни полковника авиации, летчика-испытателя Арно Леви. Но действовал он решительно — впрочем, как и всегда. Спорить с отцом у Марка привычки не было. Таким вот незамысловатым образом он и Илона поженились. Впрочем, результатов своего деяния Арно Леви не увидел — он скоропостижно скончался спустя два месяца после того, как Марк с Илоной расписались. Марк не раз потом думал, что, может, как бы цинично это ни звучало, подобное развитие событий было и к лучшему. Ну, если не к лучшему, то… В общем, вряд ли отец, учитывая его характер и мировоззрение, смог бы принять случившееся… адекватно.

Тот год выдался у Марка крайне насыщенным на события. Такую плотность событий вообще, наверное, вывести можно только в молодости.

Вынужденный брак. Смерть отца. Следом — выпускные экзамены. А потом — рождение Вероники.

Сейчас Марку было стыдно за свое поведение в то время. Но тогда… тогда он не мог иначе. На самом деле не мог. Не вывозил. И вообще, дети — это забота женщин. Так он тогда искренне считал. Даже такие. Тем более — такие.

И что он, в конце концов, мог сделать?!

Он мог только работать. Много. На износ. Так, будто ничего, кроме работы, в его жизни нет. Исправно платил Илоне алименты — они развелись через полгода после рождения Вероники. Всеми силами избегал встреч с дочерью. В конце концов, ей это незачем, она все равно ничего не понимает. А ему… а ему от этих встреч становилось очень хреново. Потому что в такие моменты его внешне глянцевая жизнь пилота пассажирского авиалайнера, первоклассного специалиста, любимого женщинами и ценимого руководством авиакомпании — давала трещину. И в нее проглядывало вот это. Неприглядное.

Зачем это ему?

А Илона играла в мать Терезу. Марк потом прочитал в Интернете альтернативную версию истории жизни Агнес Бояджиу, больше известной, как мать Тереза, и это аналогия казалась ему теперь еще более уместной. Хватило Илону на пять лет. Точнее, на четыре с половиной. И в один «прекрасный» день она появилась на пороге его квартиры — нет, не этой, другой, предыдущей, поскромнее, вместе с Вероникой. И истерикой.

Марк помнил этот день очень отчетливо. Он помнил ужас, который его тогда охватил. Он слишком долго и довольно успешно скрывался от этих проблем. И теперь они настигли его. Илона — в истерике, совершенно невменяемая, обвиняющая его во всех смертных грехах. Ревущая вслед за матерью Вероника. И ему самому не дают сказать ни слова.

А потом… потом произошло нечто по-настоящему страшное. Илона просто ушла, громко хлопнув дверью. И оставив Веронику.

Марк несколько секунд в панике недвижно стоял и смотрел на всхлипывающую дочь — с красным опухшим лицом, глазами-щёлками и приоткрытым широким ртом — и ринулся к входной двери вслед за Илоной. Она не могла так поступить. Она не могла оставить ему Веронику! Что она вообще… С ума сошла, что ли?!

Но Илоны уже и след простыл. Он орал ей в лестничный пролет — безрезультатно. Он звонил ей на мобильный — с тем же нулевым успехом. Во время очередной попытки дозвониться Марк вдруг почувствовал, как его ноги что-то коснулось. Он опустил взгляд. Вероника вышла из открытой двери квартиры и сейчас обнимала его за ногу.

Он замер. Теперь точно деваться некуда. Чувство дикой обреченности и беспомощности охватило Марка. Вероника стояла тихо. Там, в квартире, она ревела белугой вслед за матерью. А сейчас стояла тихо-тихо, только обнимала его за колено очень крепко. Ну Марк же так с места не сможет сдвинуться — если его будут держать за ногу.

Он не без усилия разжал руки Вероники на своем колене — и присел перед ней. Марк не понимал, не отдавал себе ясного отчета, зачем и почему он сделал именно так. Он помнил, что была какая-то мысль о том, что им надо уйти с лестничной площадки, что могут появиться соседи, что ему это не нужно, что он не хочет, чтобы кто-то видел Веронику. Еще какие-то такие же суетливые мысли.