Широкоротый заржал.
На крыльцо вышел Пахомыч, из-за его плеча выглянула Евгения Евграфовна.
Максим покосился на них, вышел на улицу, взял девушку за руку, повёл к дому. Проходя калитку, спиной почуял движение широкоротого, взял т е м п, подхватил с земли лежащую штакетину и подставил под удар амбала.
Раздался треск. Штакетина переломилась пополам.
Широкоротый охнул.
Максим оглянулся, аккуратно закрыл за собой калитку, сочувственно качнул головой:
– Осторожнее кулаками-то махай, паря, без руки остаться можно.
– Да я тебя… – рванулся к нему широкоротый.
Лопоухий удержал его за плечо.
– Успокойся, Петро, тут ещё тёлки есть, чо к этой вязаться. В следующий раз пригласим.
– Советую обходить и её, и всю деревню, – сказал Максим спокойно, катнув желваки. – Не ровён час, гробы придётся в Сыктывкаре заказывать.
– Чо ты сказал?! – удивился лопоухий.
– Чо слышал.
Максим взял девушку под локоть, повёл к дому, прислушиваясь к шуму за спиной. Но «охранники» не рискнули затевать прямую ссору с жителями хутора, потопали прочь, прошипев:
– Мы тя ещё встретим, долбон!
– Не знал, что ты долбон, – пошутил Пахомыч, когда все прошли в горницу. – Не зазорно?
– Пусть говорят что хотят. – Максим оценивающе поглядел на девушку, не испытывавшую никакого страха; вблизи она показалась ещё более милой и домашней, серо-зелёные глаза сверкнули пониманием и признательностью, хотя в их глубине прятались уверенность и сила. – Извините, пришлось сманеврировать. Не люблю скандалов и драк.
– Я поняла, – кивнула она с прежней располагающей улыбкой. – Не все рождаются драчунами.
Пахомыч сделал движение, но Максим отрицательно мотнул головой: мол, не вмешивайся.
– Да уж, у каждой Машки свои замашки. Одна любит чашки да ложки, другая пряжки да серёжки. Кстати, как вас зовут?
Девушка засмеялась.
– Ольгой меня зовут, к соседям вашим приехала.
– К Песковым, – добавил Пахомыч.
– К ним. А вас, значит, интересуют пряжки да серёжки?
– Нет, по большей части чашки да ложки. Поесть вкусно, знаете ли, люблю.
– Что ж, дело стоящее. Благодарю за помощь, мне тоже не хотелось устраивать соревнования по борьбе. Я заметила, вы сегодня приехали.
– Совершенно верно, завтра с Пахомычем по грибы пойдём с утра, не хотите присоединиться?
Предложение застало Ольгу врасплох.
– Спасибо, я подумаю… э-э…
– Максим. – Одинцов протянул руку.
– Он… – начал Пахомыч.
– Путевой обходчик, – закончил Максим, – осматриваю железнодорожные пути.
Рука у Ольги оказалась твёрдая, сильная и горячая, держать её в своей было приятно.
– Обходчик, – повторила она с ноткой иронии, – это славно. Никогда не знакомилась с обходчиками.
– Может, посидите с нами? – предложила Евгения Евграфовна.
– Нет, меня ждут, начнут беспокоиться, мы ещё встретимся.
– Дайте свой мобильный, – попросил Максим, – и возьмите мой, на всякий случай.
Ольга поколебалась немного, думая о чём-то своём, однако записать номер Одинцова не отказалась, потыкала пальчиком в экранчик айфона.
– До свидания, приятно было познакомиться.
Максим проводил её до калитки.
– Пойти с нами утром не надумали?
– Я рано вставать не привыкла, – виновато шмыгнула носом девушка. – По натуре я сова.
– А я жаворонок, – огорчился Максим. – С утра прекрасно работается, голова свежая, на подвиги тянет.
– Для путевого обходчика это прекрасное качество.
Глаза их встретились. Было видно, что Ольга понимает его игру и в обходчика не верит. Но и он видел в ней больше, нежели она пыталась скрыть, уж больно независимо она держалась при разговоре с мордоворотами в камуфляже.
– Я вам позвоню.
– Или я вам.
Неподалёку, за последним домом хутора раздался взрыв хохота.
Оба повернули головы в ту сторону.
– Разрешите проводить? – сказал Максим.
– Мой дом напротив, – отказалась Ольга. – До завтра.
Она быстро перешла дорогу, скрылась в палисаднике соседней хаты.
Максим проводил девушку глазами, отмечая особенности походки и достоинства фигуры, вернулся в дом.
– Согласилась? – прищурился Пахомыч.
– Позвонит, – задумчиво ответил Максим. – А может, и не позвонит, особа она волевая, себе на уме.
Спать он лёг совсем рано, сразу после десяти часов вечера, с удивлением подумав, что ему нравится простота уклада родичей и их природно добрая линия жизни. Они принимали жизнь такой, какой она была, не ругая ни большую власть, ни местных чиновников, озабоченных своей выгодой, ни соседей. С ними было тепло и уютно.
Однако спокойно уснуть ему не дали.
Уже засыпая, краем уха он поймал далёкий девичий крик, лёг было на другой бок и рывком сел на кровати. Вспомнились «быки» в камуфляже, приставшие к Ольге. Никакие моральные принципы их не тяготили, и поиск «других тёлок» на хуторе мог закончиться печально, тем более что служили они какому-то генералу, считая его железной «крышей».