– Это Вася Бургомистр, он на рынке деревянными членами торгует. Младший научный сотрудник НИИ, между прочим, – узнал Пупок.
Рядом два раздетых по пояс мужика мыли из шланга девятку. У одного наколото на груди «Русский, китаец – братья навек» и профили Сталина и Мао, у другого на спине – «Проснись Ильич, взгляни на наше счастье».
– Машина здесь, значит Михалыч на месте, – обнадежил Боцман, заводя друзей во двор старинного здания.
А там – деловая жизнь кипела, будто Нью-Йоркская биржа в период торгов. Присутствовал цвет нашего общества. Одни желали что-нибудь дешево купить, другие якобы имели много чего продать. (Страна переживала творческий подъем. У многих прорезался талант к торговле – даже простой цыган без носков или щербатый сторож могли предложить с умным видом пару вагонов острейшего дефицита, тонну редкоземельного металла или колбу красной ртути, не брезгуя при этом брошенным окурком. Куда ни плюнь – гений коммерции. Маркс удавился бы с досады).
Трое алкашей бойко разгружали на склад фуру со спиртом «Рояль». Два прибалта набивали до отказа «КамАЗ» медным профилем. Бригада строителей укладывала огромную кучу рубероида. Особняком ждали аудиенции несколько важных чиновников с портфелями – это они потом насобачатся расхищать казну без меры, а пока любой копейке рады.
У забора высокий джентльмен методично бил короткими ударами в живот толстяка в кепке, приговаривая злобно:
– Ты кого, Курдюк, кинул, гнида!
Отчего тот комично подпрыгивал, икая:
– Кастет, прости. Кастет, прости.
От компании к компании слонялся, грустно взирая на рождение нового мира, отец одного из коммерсантов, старый коммунист, ответственный номенклатурный работник на пенсии, и бубнил удивленно-презрительно:
– Чем вы тут занимаетесь?
И снова:
– И чем это вы тут занимаетесь, а?
Два мента искали Лекаря, завалившего из «калаша» грузинского Вора с двумя абреками, а наткнулись на уркагана Вовдю и ну прессовать его у стены:
– Признавайся, нам все известно.
– Да что вам может быть известно?
– Что ты выпотрошил сейф.
– Какой нахрен сейф?
– В отдел его надо, иди, вызови воронок от Михалыча.
– Да не дает он нам звонить никогда, пошли пешком.
У входной двери в окружении шестерок блистали фиксами уголовные авторитеты: Самогон, Буржуй, Фома.
– Здорово, братва лихая, – приветствовали соискатели работенки знакомых.
– Здоровей видали, да ни за что срок впаяли.
– От работы каторжанской потеряешь вид жиганский.
В приемной, вокруг початой банки вина, три девицы в коротких юбках апатично закусывали порезанным на дольки яблоком.
– Да благословит Господь вашу трапезу, девчонки, – оживился Боцман.
Здесь же катала Пузогрей с запасным тузом в ладони охмурял в карты красного от напряжения бизнесмена из Одессы, пока Михалыч не видит. У картишек нет братишек.
В кабинете за одним столом Димон и Синоптик, сокурсники Михалыча по институту, составляли очередную смету на ремонт мягкой кровли и фасада. За другим – Михалыч, адвокат Даркин и председатель воинов-интернационалистов Гарик сочиняли характеристику и ходатайство о взятии на поруки, томящегося под следствием, головореза – Ваньки Бульдозера:
– Прекрасный семьянин, пользуется уважением в трудовом коллективе…
– Михалыч, возьми троих бойцов на работу, помявшись, подал голос Боцман, ты обещал вчера.
Крепкого вида парень со шрамом на лице, оторвался от печатной машинки, грустно осмотрел бригаду, похожую на вышедших из окружения партизан и вздохнул тяжко:
– Завтра в восемь с трудовыми книжками, у кого есть. Получите аванс и в командировку на месяц. Там у вас вся дурь выйдет. И продолжил печатать характеристику:
– Особенно необходимо отметить безмерную любовь к животным, тяжелое уголовное детство, острый недостаток витаминов в период полового созревания…
Принесли телеграмму из Мурманска от Славика. Пару слов и о нем, малость контуженном в Афгане.
Пригласили, не подумавши, Славика на один светский раут с участием зарождающейся демократической элиты. То ли от недостатка культуры, то ли при виде приличного общества, но произошло у него там странное помутнение рассудка, выразившееся в следующих непотребных действиях.
Сначала он просто громко матом выражался, встревая в светские беседы. Потом украл со шведского стола две бутылки коньяка, раскатисто пукнул в ответ на замечание вести себя подобающим образом и смачно высморкался в салатницу с морепродуктами. Цепко ухватил одну важную даму за декольтированную грудь, другую за кокетливо оттопыренный зад и долго не отпускал, отбиваясь ногами от их возмущенных кавалеров. Без устали сигал, отплевываясь от охранников, вокруг стола, то вскакивая наверх, то ловко ныряя под низ, забрызгивая деликатесами визжащих гостей. Наконец, победно свистнув, выскользнул через черный ход и уехал к тетке в Мурманск, с которой наладил Михалычу поставки свежемороженой скумбрии.