— Я слишком хорошо тебя знаю.
От мамы шила в мешке не утаишь, меня всегда поражала её интуиция.
— Мам, давай я к тебе вечером заеду и поговорим. Не хочу по телефону.
— Настя, ты моего инфаркта хочешь? Я же волноваться буду. Что у вас там произошло?
Встаю и начинаю нарезать круги вокруг лавочки. Когда нервничаю, не замечаю своей странности. Так, глубоко ухожу в свои мысли, что порой мои руки и ноги живут своей жизнью.
— Ну хорошо…сейчас расскажу. Ты сидишь?
— Сижу.
— Мы разошлись с Русланом.
В трубке молчание.
— Мам, мам. Ау! Ты слышишь меня?
— Слышу, — голос тусклый, словно её внезапно выключили.
— Мама, ну ты чего? Ну, разошлись и разошлись. Не подходим мы к друг другу. Из разных социальных слоёв. Мы с ним совершенно разные. Может, поэтому и ребятишек у нас не было.
Всё ещё сыпет снег, ловлю снежинки ладонью и продолжаю говорить. Сейчас лучше не сосредотачиваться на боли, которая гулко прокатывается по всему телу.
— Наверно, Настя. Тебе виднее. Хотя я, конечно, была за вас. Руслан резковат в общении, но зато ты за ним как за каменной стеной была.
— Мама, это всё оказалась иллюзия. У него другая на стороне есть. И сын годовалый. Я не смогла стерпеть.
— Настюш…почему ты мне не позвонила? Неужели стеснялась рассказать. Ты же знаешь, я всегда за тебя.
Поднимаю лицо вверх, чтобы не дать капелькам выбежать из глаз. Дышу глубоко. Не хочу плакать, но мамино тепло топит внутренний лёд, который я выстраивала все эти дни.
— Мам, я приеду. Попозже. У меня, правда, дела.
— Ну хорошо. Только, пожалуйста, не ври мне. Лучше, правда, чем ложь. Ты же знаешь.
— Хорошо. Я не вру.
Мы прощаемся. Я убираю телефон. И только сейчас замечаю, что стою рядом с чёрным гелеком и рисую на припорошенном капоте снежинки.
Вот же гадство.
Оглядываюсь по сторонам, не заметил ли кто-нибудь мою наглость.
— Можешь заодно и снег смахнуть, — слышу знакомый голос.
Поворачиваюсь к лобовому стеклу…Вот бывают же в жизни такие случайности. И я готова сквозь землю провалиться. Со стороны водительского сидения стоит Меркулов.
— Здравствуйте! — киваю и втягиваю голову в плечи.
— Привет! Как дела? — спрашивает Меркулов и подходит ко мне.
Глава 8
— Всё хорошо, — отвечаю уверенно, чтобы даже не дать ему намёка, что у меня могут быть плохо дела.
— Уверенна? — прищуривается.
— Да.
— А я слышал совсем другое, — смотрит пристально, будто изучает. Только сейчас замечаю какие у него интересные глаза. Карие с зелёными крапинками.
— И где же?
— Вот только что.
— А вы знаете, что чужие разговоры подслушивать нехорошо, — мне так неловко. Неужели он слышал всё?
— Так и есть. Вот только беруши с собой не ношу. Но видимо, надо.
Я молчу, смотрю вниз на носки своих ботинок.
— Значит, всё-таки ушла? — спрашивает Меркулов.
Киваю.
— Да, — поднимаю глаза на него, он высокий, приходится голову задирать. — А вы бы как поступили, если бы ваша жена изменила?
— Так же. Я предательство не прощаю. Никому.
Мы опять молчим, я не знаю, что сказать. Вроде надо разговор заканчивать и уходить, но я словно загипнотизированная продолжаю смотреть в его глаза.
— Может, по чашечке кофе выпьем? — неожиданно спрашивает Меркулов.
Для меня это неожиданность. Ещё вчера он на меня наезжал, а сегодня на чашку кофе приглашает.
— Да мне, если честно некогда.
— Обиделась?
— На что мне обижаться? Не вы же свою дочь под моего мужа подкладывали.
— Ты прямолинейная. Мне это нравится.
Мой недостаток, который всегда мешал мне и отпугивал большую часть людей, в его понимании звучит, как достоинство. Странный человек.
— Здесь недалеко хороший кофе варят. Пошли. Поболтаем.
Берёт меня за руку и тянет за собой.
Не только странный ещё и бесцеремонный, но я иду за ним. Если его дочь такая же, то это многое объясняет.
На первом этаже бизнес-центра располагается небольшая кофейня. Сама люблю здесь кофе выпить, он здесь действительно неплохой. Вот только появление за руку с Меркуловым меняет всё — от приветствия до вкуса кофе. Девушка бариста растекается лужицей при виде Меркулова, нас окружают вниманием, кофе подают мгновенно, будто только нас и ждали.
— Так о чём вы хотели поговорить?
После всего, что видела, что-то растекаться, как остальные перед Меркуловым совсем не хочется.
— Давай сначала договоримся. Никаких “вы”. Это во-первых. А во-вторых, хочу извиниться за свою дочь. За то, что влезла в вашу семью. Я, конечно, останусь при своём мнении. Если бы дорожил семьёй и любил, то ему было бы абсолютно пох**, кто его соблазняет. Потому что это уважение к жене и к себе в первую очередь. Но я не оправдываю Алину. И я не знал, что мой внук от Бахтина. Я думал, что Матвей от её бывшего. Она молчала всё это время.