– Это, кстати, тоже еще та загадка, – задумчиво говорит Оля, а Мирослав как раз входит в помещение бара.
За несколько дней я выучила, что с собой он обычно приносит запах кожи, дыма, дождя и осени. Неужели и правда, псих?
– Но, с другой стороны, – не перестает фонтанировать словами Оля, – хорошо, что он к вам устроился. Пашка теперь к тебе со своими глупостями не сунется. Я рада, что у тебя есть такая защита.
Почему-то краснею, а рядом вырастает Катя.
– О чем шепчетесь? Так, что-то случилось?! Я по вашим лицам вижу, что сплетничаете.
– Да ну, – Оля немножко нервно поправляет прическу и встряхивает светлыми волосами. – Просто зашла к подруге выпить чего-то освежающего. С чего бы это нам и сплетничать? Мы вообще-то не такие, мы приличные девушки.
– Ну-ну, – недоверчиво хмыкает Катя и сверлит мой профиль пристальным взглядом. – И почему мне кажется, что вы, две красотки, водите меня за нос?
– Пф, ну и выражения у тебя… немодные, – перевожу тему, хотя от въедливых вопросов сестры это вряд ли спасет.
К счастью, у Кати находятся дела поважнее, чем пытать двух девиц и добиваться правды. Она убегает в свой кабинет – ругаться по телефону с кем-то из поставщиков, а Оля смахивает со лба невидимый пот.
– Пронесло. Кстати! Вы еще готовите тот вкусный кофе? Со сливками и сгущенным молоком?
– Кофе под кодовым названием «Смерть диабетикам»? Конечно! Знаешь, сколько у него поклонников?
Я не люблю сладкое – никогда не понимала, зачем люди впихивают в себя столько сахара, но это как с алкоголем – ничего не мешает мне его готовить для ценителей яда. Варю для Оли двойную порцию, щедро декорирую стакан взбитыми сливками, нитями шоколадного сиропа, посыпаю сладким конфетти и ставлю перед подругой высокий бокал. Вот кто от вкусняшек никогда не отказывается. В общем и целом, смена проходит отлично, если не считать моего смятения. Примерно через час уходит Оля, на прощание звонко чмокнув меня в щеку и взяв обещание выбраться куда-то в ближайший выходной. А что? Простой прогулки, болтовни и элементарных девочковых радостей мне в последнее время для полной гармонии очень не хватает.
Пока кручусь за стойкой, обслуживаю посетителей, решивших под закрытие хлынуть толпой, нет-нет, да и чувствую на себе внимательный взгляд Мирослава. Так, он за порядком следит или за мной? Когда смотрю на него, боюсь увидеть на его лице или в глазах следы безумия. То, чего не замечала раньше. То, что могла пропустить. Ведь не может адекватный человек измочалить кого-то просто так. Должна быть причина, и ее поиски не дают мне покоя.
***
Парковка у бара практически пустая. Нет привычных автомобилей поставщиков, а посетители давно уже разъехались по своим домам. На часах полночь, я выхожу одной из последних, но не тороплюсь уходить домой. Знаете, после нескольких часов, проведенных за стойкой в «Ирландии», нет ничего лучше чистого воздуха и свежего ветра. Октябрь в этом году выдался чудесным и после душного сентября, больше похожего на июль, ночная свежесть и шелест опавших листьев под ногами – подарок. Натягиваю на нос шарф, поглубже засовываю руки в карманы короткой кожаной куртки и просто смотрю на аллейку вдоль тротуара. Деревья почти полностью облысели, а вороны все чаще прячутся в высоких ветвях – близятся холода.
Дышу полной грудью, считаю невероятно яркие звезды, а тишина вокруг кажется музыкой. «Ирландия» находится в довольно тихом, но красивом уголке города, и я каждый раз не перестаю восхищаться красотой архитектуры. Вдруг в благоухание осени вклинивается горьковатый аромат сигаретного дыма, и я озираюсь по сторонам. Моргаю, чтобы сбить с себя мечтательный морок, и замечаю Мирослава, стоящего в десятке шагов от меня. Его высокая массивная фигура в свете фонарей кажется поистине огромной – это, конечно, оптическая иллюзия. Но я неосознанно ежусь, представив, как эти кулаки выбивали кровь из Пашки.
Оля сказала, что Мир бил Самойлова ногами, и я опускаю взгляд, чтобы получше рассмотреть массивные ботинки не меньше, чем сорок пятого размера. А Пашка крепкий оказался, другого бы от меньшего вынесло на тот свет.
– Ты с меня всю смену глаз не сводила, – Мирослав отталкивается от кирпичной стены и делает шаг ко мне. – И сейчас смотришь.
– Ты же не музейный экспонат, чтобы за просмотр платить?
– Не он, – усмехается, и уголок губ ползет вверх, делая лицо Мирослава немного хищным. – Но ты смотрела на меня… без восхищения.
– А ты к такому не привык?