— Уходим, — сплюнул за борт Фархад. Союзных павов с их людьми было не жаль, а вот один из уже своих драккаров оставшихся с далёкой четвёркой, что попала в западню — да.
Он услышал вскрик сына, который, в отличии от самого Фархада, не переставал следить за парой кораблей северян. Те снова повели себя неправильно. Не так, как ожидаешь от наёмников. Вроде дело было сделано — противник повержен, а остатки явно не стремятся продолжать преследование.
Но северяне, похоже, уловив заминку на флагмане дагийцев, снова сменили курс и бросились к опасно зазевавшемуся Фархаду.
— Поворот, быстрее, к материку, — закричал во всё горло Фархад.
Корабль заскрипел, входя в резкий манёвр. Мимо пронеслась тяжёлая стрела. Ставший холодным ум Фархада отметил, что стреломёты у северян, оказывается, мощнее, чем казалось ранее. Впрочем, сегодня явно не его день.
— Поганый ублюдок, — подумал Фархад, поминая капитана, что продал ему сведения об этом караване. Сейчас он уже догадывался, что перед ним скорее не торговый, а военный караван. И уже неважно, по какой причине он направлялся в Гиперию.
Знай он это раньше, передал бы сведения визирю. И вместо его отряда тут бы сейчас находился с десяток, а то и более кораблей шаха, плотно набитых воинами. И северян бы кого пустили на дно, а на кого надели рабские ошейники, заставив выкупаться по немалой цене.
И пусть денег бы лично ему такое не принесло, но зато можно было укрепить положение при дворе шаха. А там, как знать, что-то всё же и перепало бы с его щёдрот. Да и в любом случая не прямо, так опосредованно свою прибыль получить удалось бы.
И ведь, как он сейчас понимал, ещё накануне интуиция ему подсказывала, что денёк его ждёт паршивый. Но он купился на соблазн и проиграл.
Сразу две стрелы пролетели мимо. Патриций понял, что северяне метят в рулевого. Явно решив достать и его корабль.
Трусливый ублюдок — рулевой, явно это осознал и вжался у штурвала в палубу. Патриций рванул к нему, но был остановлен сыном и охраной. Стрелы свистели всё чаще и передвигаться к корме без серьёзного укрытия становилось опасно.
Драккар по соседству стал отрываться, пользуясь тем, что его пока игнорировали. И всё больше оставляя флагман Фархада один против двух северян. Боцман подлетел к штурвалу, с матом пнул труса, валявшегося возле него, а после попытался выправить курс корабля.
Вот только разрыв меж преследователями и им уже оказался критично сожран, и в дело вступили лучники с арбалетчиками. И их у северян оказалось явно больше, чем среди людей патриция.
Воины вокруг падали, как колосья встретившиеся с серпом крестьянина. Когда они с грохотом сошлись бортами и в воздух взвилась масса кошек, что сцепляли два корабля в единое целое, а через борта ловко полезли имперцы, патриций Фархад Абади окончательно уверился, что сегодня точно не его день.
— Милорд, похоже, «Мясник» повредил корпус дагийца. У него течь и она усиливается.
Своему флагману я решил, не мудрствуя особо, дать имя в честь его бывшего хозяина. Отчасти на это подтолкнуло и впечатление, что он рождал, рассекая воду. Усиленный ниже ватерлинии бронзовыми листами, он будто огромный мясницкий тесак резал водную гладь.
Возможно мне не хватало воображения, либо романтичного отношения к морю. Но показалось приемлемым такое название. К тому же этим я, как бы отмечал первого убитого мной «геройского» сородича.
Но сейчас важно другое. Во время абордажа мой флагман, рассчитанный на походы против небольших тварей, оказался слишком крепок, а дагиец — недостаточно. И сойдясь с ним борт в борт, мы после скоротечной схватки и, когда я уже успел порадоваться захвату ещё одного тяжёлого охотника, выяснилось, что поспешил.
И спустя десяток минут я с борта «Мясника» раздражённо созерцал, как на дно уходит, казавшийся уже моим корабль. Вроде еще пару часов назад ситуация была неоднозначной и я радовался, что атаку удалось отбить. Потом, что из четырёх драккаров дагийцев попытавшихся захватить две из трёх моих каравелл, похоже, три перешли под мой флаг — будучи захвачены.
И неудивительно, учитывая, что на каравеллах было почти под сотню воинов. Я вообще в этот поход, не желая слишком рисковать в Гиперии, взял почти треть всех своих сил.
Однако сейчас я чувствовал разочарование. И именно из-за утонувшего тяжёлого корабля патриция. Того, что уже стал считать своим. Фархад Абади, так представился мне его владелец, когда их сократившейся отряд зажали на носу, а патриций с раздражением провожал взглядом улепётывавший последний свой драккар. Последний даже не попытался помочь по время абордажа своему господину.