«Нет! — сообразил он тут же. — Это ее сестра Берта! Они ж двойняшки! До чего похожи! Фрида, правда, выглядит постарше — седые виски, морщины на лице. А эта, Берта — моложавее, свежее. Понятное дело, она всегда жила в достатке, у нее не было детей, ей не пришлось разгребать руины Берлина.
Значит, вилла «Хуфайзен» принадлежит Зеппу Зандгрубе. Этот фашистский выползень, сделавший карьеру при Геббельсе, опять «при деле». Ну, совпаденьице! А что… что, если заговорить с ней? Чем я рискую? Она меня никогда не видала. Допустим, шел мимо…»
— Тысячу извинений, мадам! — опереточным голосом воскликнул Бугров. — Смею ли я спросить вас? Эта прекрасная вилла — «Хуфайзен»?
— Да, вы не ошиблись, мой любезный господин. А почему вас это, собственно, интересует?
Голос Берты ничуть не похож на голос Фриды. Он сразу выдает в ней избалованную барыньку. Фрида добрая мать, честная работница, а эта — кукла. Выхоленная, никому не нужная старая кокетка.
— Видите ли, — прежним тоном продолжал Бугров, — я надумал купить здесь участок земли. Хочу построить виллу. Не такую роскошную, разумеется, как ваша, но все-таки достаточно презентабельную.
— Это разумное намерение, — покровительственно изрекла госпожа Зандгрубе. — Советую вам поспешить с оформлением купчей. Как только Берлин станет столицей всей Германии, земля резко вздорожает.
— Несомненно! Однако, я полагаю, что это произойдет не так уж скоро.
— О! Вы заблуждаетесь, мой любезный. Это может случиться оч-чень скоро.
— Что вы говорите! — поразился Бугров.
— Да-да, можете не сомневаться: оч-чень скоро все переменится к лучшему.
— Так, вероятно, утверждает ваш супруг, господин Зандгрубе?
— А вы его знаете?
— Разумеется. Я ж навел справки, чтобы знать, кто мои будущие соседи.
— Мой муж хорошо информирован. У него солидные связи.
Берта самодовольно улыбнулась, а Бугров развел руками с таким видом, будто у него нет слов для выражения чувств. Любезно раскланявшись, он пошел обратно по тропинке к озеру, не забывая, что надо держаться там, где кусты погуще.
«И это дочь Мышки-Катеринушки! Родная сестра Фриды! Как раздвоилась ты, Германия!
А Рольф — выкормыш Зеппа Зандгрубе. Командир какого-нибудь спецотряда, главарь погромщиков и убийц. И пойдет скоро, вооруженный до зубов, через границу в ГДР, чтобы убивать таких коммунистов, как Вернер Бауэр, таких молодых активистов, как Линда Кампе!»
Представив на миг Линду в смертельной опасности, Андрей вспыхнул: «Ну уж фигу вам! Не дадим в обиду новых немцев!»
ГЛАВА VII
Вернувшись вечером из «Дрюбена», Вилли привез апельсины и шоколад. Хотел, глупый, порадовать мать.
— Я теперь зарабатываю, мама! Это мой первый честный заработок!
Если бы это в самом деле было так, разве Фрида не порадовалась бы? Какая же немецкая мать такому не порадуется?
— Как же ты заработал эти деньги? — спросила Фрида.
— Меня взяли «боем» в один приличный отель. Помогаю постояльцам, которые приезжают и уезжают. Ношу чемоданы. Пока без жалованья, но господа дают чаевые.
— Ты протягиваешь руку, как нищий?
— Я не протягиваю, они сами дают. Там так принято.
— Да, там так принято: одни — господа, другие — слуги. Одни живут в свое удовольствие, а другие гнут спину, унижаются.
— Так будет недолго, мама. Как только отец разбогатеет и заведет свой гешефт, я больше не буду боем.
— Так это он устроил тебя на работу?
— Конечно, он. Отцу нужно как можно скорее скопить двадцать тысяч «тяжелых» марок. Ему уже обещали лицензию.
— «Лицензию»! «Гешефт»! Раньше ты и слов таких не знал.
— Я теперь много всякого знаю. Развиваюсь же.
— Развиваешься. Вижу. Только в какую сторону? Хочешь стать шмаротцером, как твой отец?
— Неправда! Отец не шмаротцер. Он вошел в пай.
— Куда вошел?
— В пай. Стал наполовину хозяином небольшого салона.
— Что еще за салон? Портновский, что ли?
— Нет, салон для породистых собачек. Там их стригут по моде, моют шампунями, вообще наводят им всякую косметику.
— Ну, докатился, электрик! — возмутилась Фрида. — Господских собачек стрижет и моет!
— Он не сам: в салоне два парикмахера и один мойщик.
— Того хуже! Эксплуататором стал твой отец!
— Ну что ты, мам! Какой же он эксплуататор? Он ведь и сам очень много работает — бегает, достает все, хлопочет как менеджер. Так называется управляющий по-американски.
— «Менеджер»? Слово-то какое противное! И ты будешь отдавать свой заработок… «менеджеру»?