Женщины — хотя и с опозданием из-за того, что не пришли на работу бригадир и кладовщик, — раздобыли инструмент и материал, взялись за свое обычное дело.
Тем временем шумная колонна под красными транспарантами двинулась от Сталиналлее к Александерплатц. Парни из колонны через рупоры и мегафоны кричали берлинцам, стоявшим на тротуарах, что они честные рабочие и направляются в Центральное правление профсоюзов, где хотят предъявить законные требования об отмене невыносимых норм. С тротуаров слышались сочувственные реплики. Сотни новых людей присоединялись к шествию, колонна росла, заполняя улицы.
В Центральном правлении ОСП[104] разговаривать с демонстрантами не стали: кто-то из функционеров вышел и объявил, что пришедшие самозванцы, никто их, организаторов провокационной демонстрации, на переговоры с ОСП не уполномочивал. А потому — расходитесь!
Такой поворот дела оказался на руку зачинщикам манифестации. Они стали обрадованно кричать в свои рупоры:
— Вы видите? Начальство не желает разговаривать с простыми рабочими!
— Капиталисты на Западе и то принимают рабочих делегатов!
— Обюрократились! Оторвались от народа!
— Долой профсоюзных бонз! Доло-о-ой!
Расходясь, грозили, что завтра — 17 июня — начнется всеобщая забастовка по всей стране.
Обеспокоенная тем, что происходит в центре города, Фрида несколько раз звонила дочери на завод, в район Трептов.
— На EAW полный порядок, — каждый раз отвечала Линда. — Работа идет, как обычно. Утром, правда, кое-кто хотел затеять бузу, но у нас народ стойкий. Быстро разобрались что к чему и дали отпор крикунам и провокаторам.
— У нас на стройке тоже разберутся, — сказала Фрида. — Оттуда, из «Дрюбена», все затеяли.
— Ничего у них не выйдет, мама! — кричала Линда с другого конца провода. — Мы им покажем, что такое настоящие рабочие!
— Ты там не очень! — забеспокоилась Фрида. — Не кипятись, Линда. Не забывай, что ты — девица.
— Ладно, мама. Ты не беспокойся. Я тут не одна. У нас много крепких ребят.
— Все равно будь осторожна! Бог тебя храни, дочка!..
Андрей позвонил Линде еще с утра. Линда обрадовалась его голосу:
— Все нормально, Андрей! Ты не беспокойся! У нашего EAW революционные традиции крепкие. Заводские дружинники мобилизованы, разделены на две группы и посменно несут охранную службу. Старые наши цеха — ты знаешь — огорожены кирпичной стеной, словно крепость. Полный порядок!
— Не все берлинские заводы так надежно огорожены, — заметил Андрей.
— Дело не в стене, а в людях, — ответила Линда. — Мы не допустим провокации.
«Она не допустит! — растроганно улыбнулся Бугров. — А голосок — словно майский колокольчик. Вряд ли она подозревает, какая туча двинулась на их молодую республику…»
Час назад Бугров побывал у советника Паленых. Никогда еще Андрей не видел старшего друга столь озабоченным.
— Ну, вот он и подкатил, «день икс». Готовились они к нему долго и время для реализации плана выбрали расчетливо. Международная обстановка в Европе накалена, в ГДР все, что можно было подорвать, они подорвали, ослабили. А кроме того, здесь некоторые товарищи в последние недели допустили вредный перегиб. И не только с нормами на стройках и заводах, но и в сельском хозяйстве. Кто-то додумался до конфискации у крестьян земли в случае задолженности по налогам. Чрезмерно зажали ремесленников и мелких предпринимателей — решили отобрать у них карточки. Это, естественно, вызвало резкое недовольство среди мелкобуржуазных слоев и части рабочих.
— А как ты считаешь, перегибы допущены по недомыслию или…
— С этим немецкие товарищи уже разбираются. Но успеют ли они? В Западный Берлин сейчас съезжаются те, кто будет руководить операцией. Приведены в состояние готовности спецотряды и неофашистские ферайны. Если они двинутся на Берлин не маршевыми колоннами, а мелкими группами и поодиночке — через десятки дыр в зональной границе, — задержать их будет невозможно.
— Я думаю, — сказал Андрей, — что часть этого воинства уже здесь. Их заслали загодя. Один польский журналист узнал, что в «Дрюбене» выпустили из тюрем матерых уголовников — для поддержки спецотрядов.
— Для них все средства хороши. Но все же этой разношерстной сволочи отводится только роль запала. Взрывчаткой должна послужить недовольная часть населения ГДР. В том, что «запал» сработает, я почти не сомневаюсь. Но как себя поведет «взрывчатка» — большой вопрос…