— Она даже не попросит о помощи, — сказал доктор Каспари.
Человек с заячьей губой поднял ружье и выстрелил. Крыло птицы задралось и так и осталось висеть, краем окунувшись в воду.
— Вот так-то, — сказал Ойген, перезарядил ружье, резко повернулся к Гомберту и увидел, что тот идет на него, раздвинув и выбросив вперед руки.
— Осторожно! — громко крикнул Фрэйтаг.
— Иди сюда, Эдит, ну иди-ка сюда!.. — сказал Громила, подделываясь под голос Гомберта.
— Стоп, Гомберт! — сказал Фрэйтаг.
— Ну иди сюда, — продолжал говорить Громила. — Давай-ка поближе!..
Он придерживал дробовик на бедре, палец его лежал на спуске, дуло ружья смотрело в живот Гомберта, а глаза сузились.
— Гомберт, назад! — сказал Фрэйтаг.
— Ну еще пару шагов!.. — сказал Ойген и откинул голову, кончик языка проехался по краю рассеченной надвое губы, а окровавленная рука легла под ствол дробовика.
— Гомберт! — резко окликнул Фрэйтаг.
Гомберт растерянно остановился, опустил руки; лицо его передернуло тиком. Он глянул на ствол дробовика, повернулся, подошел к поручням и посмотрел вниз на черное, колыхаемое волной тело птицы, которое уносило течением вслед за вереницей писем.
— Боюсь, капитан, — сказал доктор Каспари, — что нам пришло время покинуть ваше общество. Мои друзья уже проявляют нетерпение. Позаботьтесь о нашей лодке и не забывайте о том, что мы назначили срок. Нам требуется самая малость, и в ней наш выигрыш.
В полдень, когда со стороны островов на корабль надвинулся туман, Фрэйтаг стоял на мостике и прислушивался к работе двигателя какого-то судна, которое подходило все ближе и ближе, через какое-то время прошло в стороне и теперь удалялось, и ни Фрэйтаг, ни Цумпе, дежуривший на баке, не увидели самого корабля.
— Прошел, — тихо сказал Фрэйтаг.
Вышедший из рубки Филиппи, как будто он ожидал этого слова от Фрэйтага, появился у капитана за спиной. Он небрежно бросил в воду окурок, стал рядом с Фрэйтагом, засунул руки в карманы и опустил лицо.
— Мы вроде бы обо всем договорились, — сказал Фрэйтаг. — Больше я тебя ни о чем спрашивать не стану: радируешь самое необходимое, дашь отбой, как ты это всегда делал, и ничего не скажешь дирекции. На борту никаких происшествий не случилось.
— Если тебя слушать с закрытыми глазами, только тогда можно поверить всему, что ты говоришь, — сказал Филиппи.
— Я знаю, что говорю, — сказал Фрэйтаг.
— С чем тебя и поздравляю, — сказал Филиппи.
— А теперь иди и передай свою радиограмму.
— Но перед этим я попрошу тебя подписаться под сообщением.
— Это еще зачем? Все радиограммы ты раньше подписывал сам.
— Раньше, когда я их передавал, мне не надо было на кое-что закрывать глаза.
— Хорошо, я подпишу, — сказал Фрэйтаг.
Филиппи кивнул и со скептической улыбкой на своем ястребином лице молча покинул капитанский мостик; бегающая на роликах дверь радиорубки с грохотом отворилась и с таким же звуком закрылась, и Фрэйтаг вошел в свою рубку, сел за стол, привалился к нему грудью и попытался уснуть.
Но уснуть он не мог. К рубке приближались шаги: казалось, их привело из невообразимой дали — четкие и тут же затихающие на палубном настиле, вкрадчивые на баке, они затем отчетливо раздались на железных ступенях трапа, и они приближались, а Фрэйтаг слушал мучительно медлительные шаги, но продолжал лежать, не поднимаясь, до тех пор, пока шаги не остановились на капитанском мостике. Он медленно выпрямился и посмотрел в открытую дверь: в проеме двери стоял Фред.
— А, — сказал Фрэйтаг. — Это ты. Я, когда услышал твои шаги, подумал, что ты идешь от самого побережья и уже ни за что не доберешься сюда.
Фред молча смерил отца полным неприязни взглядом, вошел в рубку, вытащил крюк из гнезда и затворил дверь.
— Ты не хочешь присесть? — спросил Фрэйтаг.
— Могу и постоять, — сказал Фред.
Фрэйтаг улыбнулся и губами передвинул холодную сигарету в другой угол рта.
— Тебе нужна моя помощь? — спросил он.
— Мне не нужно от тебя никакой помощи, — сказал Фред. — Я хотел бы тебе кое-что сказать.
— Я знаю, — сказал Фрэйтаг. — Я этого ожидал.
— Это на тебя похоже, — сказал Фред. — Ты никогда и ни в чем не рисковал и не отваживался на риск. Прежде чем что-нибудь предпринять, ты справляешься о гарантиях, и ты никогда не станешь ловить преступника — до тех пор, пока он не даст тебе честное слово, что у него вышли все патроны, только после этого ты начнешь действовать.