— Дальше ни шагу!
Фрэйтаг повиновался. Предупреждение подействовало на него успокоительно, он чувствовал, что здесь рубеж, и, если он этот рубеж не переступит, ничего не произойдет, и он отвел взгляд от Эдди и посмотрел туда, где лежал Цумпе.
— Назад! — сказал Эдди. — Спускайтесь вниз и ждите, пока мы не сойдем. Мы сейчас спустимся.
— Пожалуйста, прошу вас, — сказал доктор Каспари, — освободите трап.
Фрэйтаг опять повиновался, подвинулся назад. На мостике пошептались, и после этого те трое удалились в сторону бакборта, так что они никого не встретили, когда сошли вниз и двинулись — Эдди впереди, доктор Каспари замыкающий — в направлении кают-компании, которую Громила предусмотрительно запер на ключ.
Лишь после того как они затворили за собой дверь, Фрэйтаг, Гом-берт и Ретгорн вышли из камбуза, который послужил им укрытием, и поднялись на мостик.
Гомберт опустился на колени у тела Цумпе и перевернул его: увидел лежащую на полу свайку, которую сам отдал ему, и полоску крови, повторяющую след, который пули пропороли в теле Цумпе, — от бедра до ключицы. На лице вахтенного все еще лежало выражение мучительного удивления, застывшее окончательно, словно маска.
— Снеси его вниз, — сказал Фрэйтаг Гомберту.
— Куда — вниз?
— Отнеси его в форпик, в кладовку.
— Что, я все должен делать? — спросил Гомберт.
— Почему ты задаешь вопросы?
— Придет посыльное судно и возьмет его на берег.
— Не знаю… — сказал Фрэйтаг. — Пока что снеси его вниз.
Гомберт поднял мертвое тело на плечи и пошел с ним к трапу, а Фрэйтаг отворил покачивающуюся туда и обратно дверь рубки, выложил на стол то, что недавно принадлежало Цумпе, и накрыл все это вахтенным журналом.
— Что ты собираешься предпринять? — спросил его Ретгорн. — Мы должны уведомить дирекцию о его смерти, да и родственники Цумпе должны об этом узнать.
— У Цумпе не было родственников, — сказал Фрэйтаг. — Мне неизвестно, где он пропадал и что делал в то время, пока мы бывали на верфи. Я знаю только то, что его никто никогда не ждал.
— Тогда об этом должны узнать в дирекции, — сказал Ретгорн.
— Он ослушался приказа, — сказал Фрэйтаг. — Цумпе не выполнил того, о чем мы договаривались.
— Скажи лучше, что ты всю вину хочешь свалить на него.
— Нет, не на него, — сказал Фрэйтаг. — А на того, кто отрезал чалу у лодки. Если бы Золтоу отремонтировал их лодку, их бы на корабле уже не было, и мы могли бы дать на берег радиограмму и позаботиться о том, чтобы они ушли не дальше чем на двадцать миль.
— Я чалу не отрезал, — сказал Ретгорн.
— Тогда кто же?
— Не я, и я никому не говорил, чтобы отрезать чалу. Даю тебе слово.
— Ты знаешь мое мнение насчет твоего честного слова, — язвительно заметил Фрэйтаг.
— Во всяком случае это был не я, — сказал Ретгорн.
— Оставь меня одного, — ответил Фрэйтаг. — Сейчас ты мне больше не нужен.
Он отвернулся, придвинул стул, сел и посмотрел на вахтенный журнал, потом взял его в руки и раскрыл.
Вдруг он поднял голову. Он кожей почувствовал, что дверь за его спиной открылась, почувствовал приближение какого-то человека, его сдавленное дыхание, однако не оборачивался, хотя присутствие постороннего чуть не заставило его это сделать. И тут он услышал мягкий, вкрадчивый голос доктора Каспари.
— Я вынужден был вернуться, — сказал он. — Я предполагал, что вам помешаю, но мне необходимо сообщить вам, что я очень сожалею по поводу случившегося инцидента.
— Это не инцидент, — возразил Фрэйтаг. — Это убийство.
— Вы забываете о том, что произошло это при необходимости к самообороне.
— Я видел то, что видел.
— Когда видит только один, этого недостаточно.
— Подите прочь, — сказал Фрэйтаг. — Идите к своим попутчикам.
— Мои попутчики также сожалеют о случившемся.
— Ни вы, ни ваши попутчики не могут сожалеть ни о чем.