Глава III. Мать дает ему другие наставления
— Сынок, всего, что я сказала тебе до этой минуты, мало, хотя тебе, возможно, и кажется, что слишком много, затем что молодежь неохотно слушает советы и наставления старших; наберись терпения, ибо мне остается сказать тебе самое главное, что всего важней для твоего благополучия. Будь у меня больше времени, я бы без остатка его потратила, чтобы помочь тебе в этом. Я не как те слишком сердобольные матери, что воспитывают сыновей распущенными и привычными к злу; мне мало видеть в тебе телесное здоровье и крепость, я хочу, чтобы ты прежде всего был благовоспитан, так как без доброго воспитания телесное здоровье не так ценится, более того, многие его ни во что не поставят. А как материнская любовь понуждает меня давать тебе добрые уроки и советы для твоего блага, будь любезен слушать внимательно и сохранить в сердце все, что я скажу.
Прежде всего увещеваю тебя разуметь, что ты осел, и неотступно с этим сообразоваться; остерегайся возгордиться от какой-нибудь сумасбродной и тщеславной мысли, уверившись, что ты не таков, каким природа тебя сотворила, ибо непременно наделаешь беды и рухнешь туда, откуда выхода не сыщешь. Так приключилось с одним ослом, нашим родственником, о чьем несчастье мой отец часто говаривал со слезами на глазах, ибо был его двоюродным братом и любил его сердечно.
Тот служил доброму селянину, отправлявшему его пастись в обществе прочей своей скотинки вместе с храбрым сторожевым псом, что сражался не раз против голодного волка и выходил из сражения со славной победой. Однажды, покамест осел отдыхал под древесной сенью для лучшего пищеварения, начала будоражить его мозги некая дымная причуда, и он повел сам с собою такие рассуждения. Он говорил: «Если пес, не такой рослый, как я, и не такой сильный, чтобы носить и четверть того веса, какой я обыкновенно ношу, сражается с волком и одолевает, отчего не предположить, что и я его одолею и убью? Воистину, я низко ценю свои силы; не хочу, чтобы и впредь было так. И тело, и силы мои больше, чем у пса, так что, воротись волк, я ему покажу, кто я таков и что теперь ему иметь дело уж не с собаками». И, поднявшись с этой суетной мыслью, принялся пердеть и реветь, будто уже убил волка. А тот, будучи неподалеку, заслышал его рев и потихоньку приближался к тому месту, где обретался осел, с намерением промыслить себе добрый ужин. Мышь, оказавшаяся поблизости, увидала, как волк направляет-ся к ослу, и, движимая состраданием, видя, что тот один (селянин был дома, с овцами и псом), известила его, что волк идет: пусть убирается, коли хочет спастись. «Как! — отвечал он, — мне бежать — мне, готовому выйти и против тех, кто поболее его? Так пусть приходит: найдется мясо для его зубов». «Я уверена, — возразила мышь, — что слова твои правдивы, хоть и не в твоем смысле: уж верно, он найдет мясо по своим зубам и прекрасно отужинает». Вскоре явился перед ним волк и приветствовал его с великой веселостью, показав свои острые зубы. «Да ты думаешь, — отвечал осел на его приветствие, — задобрить меня своим учтивством? Не бывать по-твоему». С этими словами он крепко пернул полдюжины раз и четырежды скакнул, а потом ринулся прямо на волка, который, лопаясь со смеху, запустил в него острые зубы, в два счета уложил его наземь и начал рвать. На счастье осла, выбежал на шум селянин с собакой, и волк, едва их завидев, тотчас пустился прочь.
Но впредь с ним обходились так дурно, как отродясь не доставалось вьючному ослу; он вечно ходил побитым и умер жалким образом. Вот до чего довело его сумасбродство, а знай он себя и поступай, как подобает ослу, не стряслось бы этой беды. Он прав в том, что у пса нет ни такого тела, ни такой силы, чтобы носить вьюки, затем что природа не к тому его создавала. Ему, однако же, дана большая крепость духа и сердца, так что он может одолеть волка; этим природа не наделила осла, хотя дала ему тело крупнее и выносливее, чтобы таскать вьюки, для каковой службы он и сотворен. Посему не найдется звания более значительного, чтобы почтить нашу знатность, чем звание вьючного животного, ибо оно точно нам подходит[69].
69
Слово somaro, «осел», происходит от слова soma, «вьюк, ноша». Ср. ниже: «его природе приличествует служить и носить вьюки, пользуясь купно с прочими ослами привилегией нарицаться вьючным животным по преимуществу» (гл. 23).