Глава XVIII. Как огородник отвел осла на рынок
Огородник исполнил приказ хозяина, твердо решившего не держать больше в доме эту скотину, и отвел осла на рынок, но без седла и прочей сбруи.
Многим нравился этот прекрасный осел, а потому огородник заламывал цену и превозносил его свойства и достоинства; из-за этого, хотя и обнаруживалось несметное число желающих купить животное, никто в итоге не покупал, ибо в споре между охотою и нежеланием или невозможностью тратиться сия охота почти всегда остается побежденною, — так что он долго простоял на рыночной площади, утомившись отвечать всякому, кто спросит.
Наконец объявился один из тех, что не бывают на рынке первыми, дабы не иметь помехи в покупках: видя, что осла никто не берет, он подошел к продавцу, спросил о цене (которая уже снизилась), тщательно осмотрел, и они уговорились. Огородник попросил вознаграждения, утверждая, что заслуживает этого, ибо задешево продал осла, не имеющего равных в мире. Он без обиняков поведал покупателю, как осел обнаруживает, что наделен разумом, и понимает всякую людскую речь.
— О, да ты шутишь, — отвечал покупщик. — Ты, чего доброго, думаешь убедить меня в этих небылицах и таким образом вытянуть у меня деньги из рук? Я не из тех, кто покупает небылицы, — ты не на того напал.
— Я не намереваюсь продавать вам небылицы, — возразил тот, — но покажу, как обстоит дело. Знайте, что я сказывал работникам одну историю, а осел меж тем стоял в неослабном внимании, а как услышал, что я говорю о злосчастии двух ослят, был поражен и выказал, что прекрасно все разумеет. Посему, если вы изволите немного потерпеть, я дам тому доказательство еще раз, и вы узнаете, что я говорю правду.
— Давай свое доказательство, — сказал тот.
— Слушайте меня, — отвечал огородник, — и внимательно примечайте движения осла.
Есть в Ломбардии деревня, где люди не меняют своих мнений и суждений, то есть какими родились, такими и живут, всегда с одним разумением, и с ним же и умирают. Так как виноградникам их много вредила гусеница (в том краю она зовется гусенью и листоедом), они учинили совет, как сладить с такой напастью, и после разных предложений решили дать ей бой. Вооружились кто арбалетом, кто копьем, кто шпагой, кто пищалью, и давай гвоздить по виноградникам эту живность сказанным наступательным оружием, но с невеликим успехом, ибо из тысячи убивали три-четыре штуки, так что еще больше на нее негодовали. На руку одному, в ком больше было тетери, чем человека, угодила гусеница, и он, робея, не осмелился снять ее рукою, как следовало поступить, но, подав знак ближайшему арбалетчику, просил выстрелить в нее из арбалета. Тот не промедлил и, прицелившись, сделал отменный выстрел, которым пронзил руку и скинул гусеницу[113].
Они совсем отчаялись. Потому учинен был новый совет, на котором решили послать четверых в город, чтобы те, сыскав самых престарелых оружейников, вызнали у них, можно ли найти такое оружие, чтобы без труда изрубить в куски этих тварей, столь досадных и вредных.
Добравшись до города, посланцы попали в мастерскую одного оружейного мастера, столь же искушенного, сколь и старого, который, услышав их желание и по запаху чуя, что тянет бараном[114], ободрил их в таковом затруднении, объявляя, что им повезло сюда попасть, ибо у него найдется желанная помощь. Были у него в углу мастерской разные старые железки, между которыми обретался двуручный меч, изъеденный обильной ржавчиной. Он вытянул меч и показал им, примолвив, что это оружие принадлежало Бово д’Антона[115], знаменитому военачальнику, который с его помощью совершил разные славные деяния и среди прочего умертвил миллионы гусениц, досаждавших Англии, так что этот меч в их нужде придется весьма кстати. И хотя у них столько денег нет, чтобы за него заплатить, а он думал сохранить этот меч для славы своей мастерской, однако согласен отдать им его не как продажный товар, но как подарок, в уверенности, что они щедрым вознаграждением выкажут признательность за столь великую услугу.
Обрадовались они безмерно, думая, что нашли свою удачу, так что без долгих слов дали ему пятьдесят дукатов с обещанием еще большей награды и пустились обратно на родину в великом веселии. Когда удалились от города на много миль, один из них сказал, что они сглупили, не узнав у оружейника, сечет ли этот меч; потому хорошо бы вернуться, чтобы удостовериться в этом. Они колебались, возвращаться или нет, но другой сказал, что в этом ничего хорошего, ибо оружейник может пожалеть, что отдал его, и отобрать, полюбовно или насильно; потому лучше испытать меч на дереве, сечет или нет. Другие одобрили это мнение, но сказали, что не след учинять такую проверку на дереве, затем что оно слишком твердое, и должно сечь мечом не древесину, а мясо живого существа, испытав оружие на одном из них. Порешили, и один, по-видимому самый мудрый, стал на колени, а тот, что нес меч, ударил ему по шее. По счастливой случайности удар пришелся плашмя, так что он получил только широкую рану, а голова осталась на месте, хотя он повалился наземь замертво. Видя рану и хлынувшую кровь, они удостоверились, что сечет хорошо, и очень обрадовались. Потом, взвалив раненого на плечи, понесли домой, где близкие принялись его лечить, и он впоследок поправился.
113
О дорого обходящейся борьбе с грызунами см.: Stith Thompson, J2103; попытки дураков уничтожить насекомых стрельбой: J2131.0.1.
115
Точнее Буово д’Антона, главный герой англо-нормандской шансон де жест «Boeve de Haumtone», на основе которой была создана франко-итальянская версия. Русский перевод, сделанный в середине XVI в. с польского или старобелорусского и получивший на Руси несравненную популярность, — «Повесть о Бове-королевиче».