Созван был совет; пришедшие поведали о своем усердии и удачливости и показали оружие. Их благодарили, однако же и попрекали, зачем они не узнали способ его употреблять, из-за чего поднялась между ними величайшая распря. Кто говорил, что нужны четыре человека, чтобы им орудовать, кто говорил одно, кто другое. Наконец предложено было послать в соседнюю усадьбу, где был один рослый малый, добрый солдат, который умел управляться с мечом; исполнили это немедля. Тот явился; ему посулили немалую сумму, если сразится с назойливыми гусеницами; он согласился.
Хитрец, всегда желавший отомстить жителям этой деревни, от коих терпел много обид, увидев в своем распоряжении такой прекрасный случай, горел нетерпением и тотчас взялся за дело: размахивая оружием со всей силы, он подсек почти все лозы в окрестных виноградниках, отчего на них в один прекрасный день засохли листья. Гусеницы, оставшись без еды, откланялись, а эти люди наполнились такой радостью, какую только можно вообразить, и были признательны и солдату, и оружейнику.
Эта история дошла до соседей, так что поглядеть на неприятности этих неудачников приходили многие; меж ними был один, что называется, записной мошенник, который, примечая таковое слабоумие, замыслил и сам извлечь из него пользу. Того ради он объявил, что должен сообщить кое-что, касающееся до блага этой общины, а потому пусть решат, с кем ему надлежит говорить. Они тотчас созвали совет, без чего у них и самое мелочное решение не принималось, ввели туда этого человека, и он начал так:
«Любезные граждане, я извещу вас кое о чем, что причиняет вам величайший урон, дабы вы могли взять меры и избавиться от него. Но сперва я хочу, чтобы вы подарили мне по малой мере пятьдесят скудо; передайте их в надежные руки, чтоб я мог их забрать, если заслужу».
Все ему обещали и в самом деле передали деньги. После этого он сказал, что такое множество гусениц, им докучавших, произошло от колдовства, учиняемого враждебными их соседями (он сказывал и толковал, утверждая, что видел это собственными глазами), которые, как он знает несомнительно, хотят снова взяться за дело; а что это правда, так он сам отведет их в назначенное место и даст им самим засвидетельствовать такое злодейство. Засим он распрощался.
Следующей ночью с двумя другими мошенниками он отправился в один виноградник, взяв с собою двух украденных ослов, которых они связали вместе за хвост, а на головы им приладили какие-то фейерверки[116]. Потом этот мошенник в предрассветный час пошел в деревню и привел людей к тому месту; при их появлении те два пройдохи пустились в бегство, заставив думать, что это в самом деле кто-то из враждебных соседей, и увериться во всем рассказанном; ошеломленные двумя ослами, снаряженными описанным образом, они не отваживались приблизиться, но плут, ими предводительствовавший, ободрил их и подступил первым.
Ослов захватили, а потом учинили совет, что делать, и заключили, что следует сжечь их живыми; это было исполнено под горестный рев несчастных животных, совершенно ни в чем не виновных. А так как общее негодование было весьма велико, каждый наперегонки с другими нес из своего дома столько дров, сколько мог, и нагромоздили огромнейшую груду; костер был так велик, что огонь перекинулся на соседние дома; повеял ветерок, и пламя так расползлось, что заполыхала почти вся деревня; из-за этого ее потом прозвали Погорелой.
Пока сказывал огородник, осел усердно внимал, а как дошло до сожжения ослов, исполнившись глубокой скорби, принялся реветь так зычно, что перепугал всех окружающих. Покупщик принужден был поверить всему, что говорил огородник, но при этом раскаялся в сделке и сказал так:
— Друг мой, мне надобен осел, поэтому я пришел на рынок, думая купить осла, а не другую какую скотину. Поэтому я против нашей сделки, ибо никак не хочу иметь эту скотину в доме. Почем знать, что со мной может приключиться? Я примечаю, что он — много большее, чем просто осел, а этого мне не нужно: он, чего доброго, удерет со мной какую-нибудь штуку, и я буду вечно жалеть, что его купил.
116
Возможно, отголосок библейского рассказа о каре, которой Самсон подверг филистимлян (Суд 15:4–5).