- А я в банде Махно как ты, не служил...
Блёклая голубизна дедовских глаз, упирается в памяти лет, когда он был так же не сдержан сознанием, каким сейчас ходит, этот непоседа Миха.
- Де, ты бачив банду у селянському роду? Лови дали щурив!
Дикого камня на фундамент нового здания не хватает, а щуры в бочке закончились, Миха всех крыс спалил, и стал ездить в открытый дикий карьер, - бить камень-дикарь. Два тракторных прицепа разгружались на строящийся объект, а третий под конец дня, тракторист увозил продавать лично нуждающимся дворам, - рублёвая пятёрка падала Михе в кишеню. Удача вечера в темноту вползала.
Вечерами в домино и карты играли каменщики, - сын бабуси, где жили строители, - ездовой увёзший кирпич от Марфуты, тоже камнями домино стучит.
- Толя! Толя... - не докричится, увядшая от одиночества, военная вдова, ей никак не удаётся козла загнать. Толя бьёт малюсенькими камешками в дощатый щит, ему некогда отвлечение делать:
- Шо там стара хоче?.. - стучит, переросший отца сын, углублёнными точечками игральных камней, по пиленому дереву стучит. - Дубль пуста!.
- А ну кончайте по мозгам греметь, прекращайте стон расслаблению вечернему делать, - прикрикнул бригадир на всех, и все приуныли. Толик быстро вскочил с кошмы, побежал козла загонять.
Высокий цоколь с низкой стороны цеха, широко из камня-дикаря сложился. Понаехала комиссия из партийных начальников. Пузатые, в костюмах дядьки, смешали запах свинарника с одеколоном, испортили обыденность дня. Кирпичная стена над цоколем ушла, широкую бровку оставила; Миха под шнур ложит кирпичи.
- Что это такое, почему уступ пространство съедает, - спрашивает очкастый архитектор района, хочет перед партийцами знатоком внутреннего пространства выглядеть.
- Тут душевая запланирована, - отвечает Миха, - будет куда сложить мочалку и мыло.
- Хм, мыло..., мыло? Мыло!.. - зарядил очкастый, и пошёл беспрерывно повторять: - мыло...
Когда выгнали стены, и уложили бетонный пояс, приехал автокран плиты перекрытия монтировать.
Миха забрался в кабину, спрашивает кранового: сможет ли кран сам себя на чердак поставить.
- А ты сможешь сам себя за чуб поднять?..
Каменщик подумал, подумал... и перестал тянуть себя за чуб.
Да и ширяевцы тоже, не любят до конца утягивать однообразие, им охота порядок времени всегда менять. Все преждевременно спрашивают:
- И когда же наконец-то, "дядько Макару, третью зирку дадут"?
Сами, запарник новый исправно построили. Морозы утренние пошли. До весны, другой строительной работы больше не будет.
...И Миха уходил из Бранкоиваново, той же дорогой твёрдо залезшей в глубину осени. Чем дальше от села он удалялся, тем больше ему хотелось думать, что снова тут вернётся.
...И главное, пастушки нигде ни видно, оглядывается, а ветер в лицо буравит, наклоняет стебли высохших высоких бодылей. Напротив, по дороге два парня впряглись в двуколку, ...и тянут за оглобли, лошадь сивая сзади плетётся, невообразимая усталость на их лицах. В Бранкоиваново все трое идут.
Миха крепко им позавидовал, - не шмалит им встречный ветер в лицо, под ветром передвигаются.
Ударяет сорная пыль в глаза, и не видно того дня, что сник в степи. Далеко удалилась пустая двуколка запряженная унылыми людьми, вся пропала. Много сёл пропадёт.
Впереди времени, новые вихри начнут гулять по окраинам!
И Бранкоиваново совсем потерялось. Исчезло. Нет его больше на карте.
А где Миха? - вообще незнаем.