— Понял, — обреченно кивнул Кир.
— Тогда начинай, — милостиво позволил ему голос.
Лика
— Мое почтение, уважаемая Лика! — Шедший по улице гончар учтиво приподнял шляпу.
— Здравствуй, Хави, — кивнула женщина.
— В лавку?
— Куда же еще.
— Тогда, если позволите, я вас провожу. — Хави моментально пристроился рядом. — А то что-то неспокойно стало в городе...
— С чего бы? — усмехнулась Лика. — Что-то я не заметила ничего особенного,
— Как же?! — горячо воскликнул гончар. — А жестокое убийство одного из самых влиятельных купцов Эпина вам ни о чем не говорит?
— Это Квинта эр Тилла, что ли? Так его прикончили вон аж когда!
— Но городская стража до сих пор не отыскала убийцу!
«И не отыщет, — подумала Лика. — По всему видно, что с купцом разобрался профессионал. Таких редко когда удается задержать. Тем более нашей зажиревшей страже».
Она прекрасно понимала назойливое внимание Хави. Он, как говорили на юге, положил взгляд на свою одинокую соседку по улице. Лика критически осмотрела шагающего рядом гончара. Мужчина шести с лишним локтей росту, атлетически сложенный, с пышной шапкой кучерявых волос, на гладковыбритом лице почти не видно морщин, хотя Хави уже разменял восьмой десяток сезонов. Партия, что ни говори, замечательная. Не зря на него заглядываются многие состоятельные вдовушки Гончарной и Кузнечной улиц, да и молодки, ни разу не бывшие замужем, одаривают благосклонным вниманием. Тем более и дело гончара процветает. Так нет, он ни на кого, кроме Лики, внимания не обращает. Вон, даже в свою мастерскую начал так ходить, чтобы по дороге встречать Лику.
Случись ей такое заманчивое предложение в те времена, когда Лика подвизалась в сожительницах атамана шайки разбойников в далекой северной Марвии, женщина ни мгновения не колебалась бы. Если бы... К сожалению (или к счастью?), с той поры взгляды на жизнь убывшей разбойницы кардинально изменились. И виной этому стал не человек...
Ей хватило денег, что щедро отсыпал Инзи из своей наплечной сумки, не только на покупку небольшого домика на окраине Эпина и обзаведение хозяйством, но и на скромную лавку, где бывшая разбойница открыла торговлю овощами. Она скупала капусту, сладкий картофель, брюкву, свеклу у державших огороды за пределами городской стены жителей, оказавшихся неспособными к ремесленничеству, но тем не менее не захотевшими покинуть город оружейников. Поступавшие дары земли женщина перепродавала ремесленникам, кузнецам, гончарам и прочему городскому люду. Правда, на одной торговле овощами Лика бы не продержалась. Популярностью ее лавка пользовалась по другой причине.
Инзи все-таки показал ей травы, что дроки использовали как приправу к блюдам. Лика свято хранила доставшийся ей секрет. Пару раз за Теплый Сезон бывшая разбойница отправлялась в окружавший Эпин лес на сбор необходимых ингредиентов. Потом она тщательно сушила сбор и не менее тщательно растирала в ступке. После этих нехитрых манипуляций так поразившая ее приправа была готова. Вот ее-то Лика и продавала своим постоянным покупателям. Причем делала это так, чтобы они ни в коем случае не догадались о составляющих сбора. Благодаря этому она довольно безбедно существовала и даже начинала подумывать о расширении дела путем покупки кузницы по соседству.
Она так и не нашла себе достойного спутника жизни, хотя ее считали очень выгодной партией, и немало ремесленников предлагали женщине разделить с ней кров и еду. Бывали моменты, когда Лика почти решалась согласиться с очередным предложением, но каждый раз перед ее мысленным взором вставали невозмутимые темные глаза Инзи, и она решительно отказывалась.
Чем ее околдовал этот таинственный лесной житель — непонятно. И хотя с той поры прошел уже добрый десяток Теплых Сезонов, Лика все никак не могла забыть отправившегося в неизвестность дрока. Из их кратковременной связи ничего не последовало. Инзи был непреклонен и, как только они достигли предгорий Триалетского хребта с высящейся на перевале крепостью Ордена Света, рассчитался с проводницей. С тех самых пор Лика и жила в одиночестве, не пуская в свою постель других мужчин.
Днем сосущее чувство утраты отступало в глубь сознания, прячась за ворохом постоянных дел, но ближе ко второй половине дня все сильнее заявляло о себе. Хуже всего были одинокие вечера и ночи, когда Лика неподвижно лежала в, казалось, раскаленных от бессонницы простынях, а в ее сознании проплывали такие далекие и в то же время такие близкие недостижимые дни и ночи, что ей довелось провести с Инзи.
Временами Лика пыталась забыться в вине, и не спиться ей помогло лишь то, что после бутылки или двух давно прошедшие дни виделись еще сильнее и от этого муки воспоминаний становились только больнее.
Она не раз была близка к тому, чтобы покончить жизнь самоубийством, и ни запреты Творца, ни что-либо другое не смогли бы ей помешать. Останавливало неизменно одно: пусть и призрачная, но надежда на встречу. Она не верила, что Инзи мог сгинуть в неведомых и страшных землях Запада, и изо дня в день терпеливо ждала его возвращения.
Этот день ничем не отличался от предыдущих. Прощание с Хави, печально и нехотя отправившимся в свою мастерскую, сидение в лавке, дежурные улыбки постоянным покупателям, возвращение в одинокий дом...
Лика устало опустилась на скамью, взгляд, не задерживаясь, скользил по знакомым предметам обстановки, пока не остановился на сиротливо висящей над кроватью сабле. Той самой, что сопровождала женщину в ее странном походе на Запад. Очнулась она, когда на улице сгустились сумерки и только редкий запоздавший прохожий, сопровождаемый ленивым взбрехиванием собак, иногда нарушал тишину наступающей ночи. Лика нехотя поднялась со скамьи и зажгла светильник. Ленивая мысль об ужине мелькнула в голове и куда-то исчезла. Женщина двинулась по направлению к постели, и тут раздался тихий стук в дверь. Сердце Лики подпрыгнуло вверх, а потом провалилось куда-то в район желудка и учащенно заколотилось. Она почему-то на цыпочках, мысленно уговаривая себя, что это опять явился Хави с очередным предложением руки и сердца, подошла к двери.
В дверном проеме возникла невысокая фигура, и в комнату ступил, как всегда, невозмутимый, будто не прошло столько времени, Инзи собственной персоной.
— Ты вернулся. — У Лики от неожиданности ослабли ноги, и она, чтобы не упасть, прислонилась к стене.
— Здравствуй, Лика. — Инзи оглядел комнату. — Ты одна?
Лика молча глядела на дрока, не в силах поверить в его появление. Наконец она протянула руку и осторожно потрогала Инзи за рукав.
— Вижу, что одна, — между тем удовлетворенно кивнул дрок. — Это хорошо.
— Что хорошо? — с некоторым усилием произнесла Лика.
— Хорошо, что не надо перед кем-то отчитываться...
— Как ты? — Лика не совсем поняла слова дрока, да и это было неважно. Главное, что он стоял перед ней живой и здоровый, опираясь на свое неизменное копье.
— Нормально. — Дрок пожал плечами.
— Тяжело было там? — Лика кивнула в сторону темной громады Триалетского хребта.
— Когда как, — опять пожал плечами дрок, не собираясь распространяться о своих похождениях на Западе.
— Нашел, что искал? — с замиранием произнесла Лика. Ей казалось, что, если Инзи выполнил задуманное, он останется с ней. В глубине сердца она упорно верила, что Инзи все-таки к ней неравнодушен. Если же все обстояло наоборот, то не стоило дальше коптить небо в этом мире...
— Нет, — односложно ответил Инзи, и сердце женщины опять провалилось куда-то вниз. — Но теперь я знаю, где искать.
— Где же? — чуть слышно произнесла Лика.
— На Востоке. И мне понадобится проводник. Собирайся, выходим этой ночью.
Диг
Все неприятности начались с того самого момента, когда он сыграл в благородство и отпустил Немого. Бывший коллега по арене явился настоящим провозвестником несчастий. Если бы Диг знал, что так получится, самолично удавил бы его, и плевать на косые взгляды и обещания. Подумаешь — дал слово! Как дал, так и взял! Тьма побери этого северного выродка! Прав все-таки был Арсак. Диг навсегда запомнил слова этой лисы: