Светлана Эст
БРАСЛЕТ РАДЖИ
Прочитав очередную запись в старой ветхой и истрепанной Книге поступлений, которые он дублировал на учетные карточки, Денис Завьялов, десятиклассник, устроившийся на летние каникулы разнорабочим в краеведческий музей, улыбнулся. «Туфли дамские лайковые. Материал: кожа лайки», — каллиграфическим почерком было выведено в КП. Еще раньше Денису встретились «брюки изумрудно-зеленого цвета хаки», «банты старых большевиков», «яйцо мамонта» и «тетрадь в клеточке».
«Мы писали, мы писали — наши мальчики устали, — подумал Денис об авторе грамматических перлов, но поскольку его ум обладал отточенной логичностью, возможно, унаследованной от отца, полковника милиции, то он сейчас же поправил самого себя. — …Наши девочки устали. Судя по старательности, явно, писала женщина, да и популяция мужских особей в музее крайне мала».
Археологов, которые копают под себя, Завьялов в расчет принимать не стал: во-первых, из уважения, так как в десять лет прочитав книгу о самом из них знаменитом, Шлимане, нашедшем легендарную Трою, он бесповоротно решил прославиться тем же, а потом, ему было не известно, умеют ли археологи, в принципе, писать. Коллекционные описи, заполненные, к примеру, Петром Васильевичем Новокрещенных, Бородой, кандидатом исторических наук, оставляли место для сомнений.
Выезд на раскопки, за-ради исследования родановской культуры каких Денис презрел пламенные призывы родителей отправиться на летние каникулы в Феодосию, в пансионат, задерживался из-за паводка, вызванного непрекращающимися дождями гнилого начала июля. Чтобы нерадивые студенты-практиканты и он, подвижник, совсем не отбились от рук, их загрузили переписыванием старых Книг поступлений, занимавших до верха стальной массивный сейф в секторе учета. Работа была нудная и бесперспективная, но зато быстро пополняла словарный запас.
— Лот «Фотографии черно-белые «Колхозница Перевозчикова вешает капусту», «Пилот-безотрывник местного аэроклуба» и «Партизаны возвращают награбленное добро»». Кто больше? — пригласила на «аукцион» малограмотных записей из КП полнотелая добродушная Галина Попова, единственная из всех, кто предпочитал канцелярский стол в здании музея, памятнике архитектуры девятнадцатого века, штыковой лопате на раскопках.
— Можно выставить «Книгу отзывов» из выставочного зала? «Особенно понравился гербарий жуков. Детский сад № 3» и еще «Предлагаю со всех экспонатов снять голограммы, потому что их могут украсть. P.S. Может быть, украду сам. Краевед… подпись неразборчива», — отозвался из угла Саша Вильницкий, ее однокурсник и тайная, но не для проницательного аналитика Дениса, любовь.
— «Галя, которой задавливали капусту в доме Героя Советского Союза Кривенко», — поддразнил Галку худой и некрасивый Володя Кабаров, тряхнув своими длинными волосами, собранными в хвост простой аптекарской резинкой по давно ушедшей моде. Он слыл йогом, чудаком и фанатиком, хотя на историческом факультете университета, где училась вся троица, такие своеобразные натуры не были редкостью.
«Аукцион», как всегда, выиграла степенная Галина, которая, как понял Денис, державшийся со студентами на равных, имела скрытый резерв «ляпсусов» из КП.
Ее «Наполеон в гробу. Сохранность: худая», после уточнения по научному паспорту, оказался бронзовым барельефом посмертной маски императора Франции, а не слоеным тортом с порцией мышьяка, на чем настаивал Кабаров, и оставил позади «Фантазию школьную» — детскую рубаху из хлопчатобумажного полотна, а также «Крупную бляжку с привеской-гроздью на цепочках» и «Справку об окончании медсестер».
Не обращая внимания на распоясавшихся подчиненных, Борода усердно сортировал коллекцию монет из старых поступлений на стеллаже, приткнувшемся в простенке. Потом, не удержавшись, он достал увеличительное стекло и зашевелил толстыми негритянскими губами, пытаясь прочитать, что выбито на аверсе, лицевой стороне, одного из динаров.
— Вы знаете арабскую письменность, Петр Васильевич? — спросил его Денис, которому осточертело заполнять карточки для генерального каталога и хотелось поговорить о чем-нибудь более близком к археологии.
— Как ты это определил? — рассеянно поинтересовался Борода, вертя монету в крепких коротких пальцах.
— По движению лупы — справа налево. Русский и большинство европейских языков читаются наоборот, — не задумываясь, ответил Денис.
— А если б я читал первую строку справа налево, а вторую — слева направо? — уже развлекаясь, спросил Борода. — Нет-нет, вопрос я адресую неандертальцам. Володя? Саша?