- И сколько же на Луне таких... э-э-э... накопителей?
"Точная информация отсутствует. Известное количество - двадцать три".
- Ишь ты! - удивился я. - Всё-таки есть вещи, которых и ты не знаешь?
Браслет, как мне показалось, растерянно моргнул предыдущей надписью и выдал короткое: "Да".
Свято место долго не пустовало. Не успели мы с браслетом переброситься последними словами, как под арку стремительно влетела новая "тарелка". Во всяком случае, мне так показалось, что новая. Может быть, и та же. Их разве различишь? Деятельность её ничем не отличалась от предыдущей. Да, Земля поставляла товар, не покладая рук.
Печально было на всё это смотреть. Обидно за человечество. Будто без таких вот нянек нам уже с самими собой и не справиться.
- Закройся, Сезам, - тихо сказал я и сразу же очутился дома, в уютной атмосфере своего "логова".
Шёл шестой час утра. Долго же я странствовал по иным мирам. Хотя, какие там "миры"? Побывал только за околицей Земли, а настроение уже ни к чёрту. Что же будет, если забреду куда подальше?
Нет, всё как будто бы правильно, лечить нас надо, бестолковых, но легче от этого соображения совсем не становится. "Тарелка", откладывающая "яйца", всё ещё стояла перед глазами немым укором нашей беспомощности.
Чтобы хоть как-то разогнать печаль, я решил использовать свой обычный в таких случаях "антистрессовый" приём: нацепил наушники и врубил "музон" пожёстче. Чётко слаженные гитарные риффы всегда оказывали на меня благотворное воздействие. Вот и сейчас Блэкморовские "ходы" восстановили поколебленное было душевное равновесие. И, конечно же, надо было это дело "закрепить" крепким чайком. Одно только предвкушение вызвало во мне радостное возбуждение. Не говоря уже о самом процессе. Да ещё под аккомпанемент "Хайвэйстар"! Кто, как и я без ума от детища Блэкмора, тот меня поймёт.
После выпитых двух бокалов мне значительно полегчало. Странное это было ощущение: ночь, считай, на исходе, а сна - ни в одном глазу!
Сказал бы - действие чая. Но в том-то весь и фокус, что обычно он помогал справиться со сном максимум часов до трёх-четырёх, потом глаза сами закрывались, хоть спички вставляй. А сейчас я был свеж и бодр, как огурчик и внутри ощущалась сильно сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться. Надо только было выбрать верное направление, куда направить её энергию.
Конечно же, это не чай. Всему виной вот этот ремешок на моём запястье. В который уж раз я его ласково погладил, испытывая к нему самые тёплые чувства.
Ну что ж, если энергия просится наружу, надо находить ей достойное применение.
С чего же мы начнём?
Прежде всего надо отблагодарить Игоря. Ведь именно он вытащил меня на дискотеку, и именно он явился если не причиной, то хорошим толчком к моему неожиданному и столь поразительному взлёту в заоблачные выси. Ведь с того момента, как ему удалось уговорить и, всё-таки, вытащить меня из дому, и началась цепь в высшей степени странных событий, непосредственным участником которых я стал этой ночью. Подумать только, ещё вчера вечером я не отличался от себе подобных ничем особенным, ну, может, рисовал получше, чем основная масса людей. И вот, за одну только ночь, в моей убогой жизни произошла такая разительная перемена! Впечатлений столько, что кажется, будто прошла, по крайней мере, целая неделя, наполненная невероятными приключениями.
Ну скажите, кто из вас за столь малый отрезок времени мог побывать и в Америке, и в открытом космосе, и на Луне, да ещё в сопровождении волшебника, в эту же ночь передавшего всю свою власть в ваши руки?
Такого в принципе быть не может, скажете вы.
Я бы тоже так сказал до вчерашнего вечера. Но, как видите, бывает. И этот невероятный, невозможный шанс из тысячи, да какой там "из тысячи"! - из шести миллиардов! - выпал именно мне.
По одному по этому я просто обязан хоть чем-то отблагодарить Игоря (пусть он даже ни о чём таком и не догадывается), этого неугомонного коротышку с орлиным носом, вечно занятого, пропахшего бензином и машинным маслом, вечно делающего деньги и никогда их не имеющего, потому как расползались они от него, как тараканы с обеденного стола при ярком свете. Не спорю, большая их часть у него уходила на главное увлечение в его жизни - машину. Это истинная правда. В его гараже, приобретённом всеми правдами и неправдами, всегда обитал очередной драндулет, купленный по дешёвке у какого-нибудь пройдохи. И, сколько я его помню, он всегда мечтал сделать из него "человека" и форсить перед многочисленными приятелями. Но постоянная нехватка денег, да вечные нелады с милицией, требовавшей неукоснительного соблюдения документального обоснования его автонедоразумения, вынуждали его продавать более-менее приведённую "в чувство" машину одному из своих жуликоватых знакомых, которые, естественно, старались объегорить его любыми судьбами. Сильно надувать его они не осмеливались, так как мастером он был отменным, что называется "золотые руки", и нуждались они в нём постоянно. А так, по мелочи, не гнушались, но обидно ему было не меньше, чем если бы обокрали по-крупному, что тоже бывало, и это вызывало в нём далеко не оригинальную и нередкую в его кругах реакцию - он уходил в продолжительные запои.
Была в его характере одна черта, которая постоянно выводила меня из себя: он любил учить жить. Особенно он склонен был на это дело во время душевных катаклизмов. Тогда он приходил ко мне, садился на кухне за стол, требовал себе "хотя бы чаю" (так как чего покрепче у меня ни в жисть не водилось и он это прекрасно знал) и, никогда не допивая его до конца, начинал жаловаться на жизнь. Он говорил и говорил, какие все вокруг сволочи, как ему надоела вся эта карусель с машинами и что он всё равно будет богатым.
Мне, естественно, ничего другого не оставалось, как сесть напротив, скроить понимающую и сочувствующую физиономию и тоже попивая чаёк, кивать и поддакивать в нужных местах.
Когда же поток жалоб истощался, он принимался препарировать мою личную жизнь. Мол, я не так живу, что в люди я никогда не выбьюсь, если буду таким вот вислоухим простаком, и всё такое прочее в одном ключе.
Таким я его не любил. Но что мне оставалось делать? Вытолкать взашей? Но друзья всегда были для меня делом святым и так поступить я, конечно же, не мог. А он бессовестно пользовался этим. Короче, засиживались мы до глубокой ночи, когда уже невооружённым глазом было видно, что сил у меня оставалось ровно столько, чтобы без посторонней помощи доползти до постели. Благо, я тогда уже куковал один, а то бы покойница мать, царство ей небесное, таких затяжных визитов не потерпела. Ещё когда она жива была, он раздражал её своей бесцеремонностью. Но тогда он хоть меньше пил. А сейчас дело обстояло так, что требовалось принимать срочные меры. Периоды запоев всё учащались, грозя перейти в беспробудное пьянство. Но, скажите, чем я мог помочь, будучи простым смертным? Кроме убеждения, ничем. Уж сколько было-перебывало разговоров на эту тему! А воз-то, как говорится... Результат, правда, был, но выражался всего лишь в ложном чувстве стыда, посещавшего его, когда я имел "удовольствие" лицезреть его в свинском состоянии. Тогда следовали заверения, что это в последний раз. И я попервой наивно верил. Каждый раз в качестве доказательства необходимости пьянки он приводил с его точки зрения "убедительный" довод, что если он не будет пить вместе с клиентом, то с ним никто и дела иметь не будет. Довод, конечно, сомнительный, но в том-то и штука, что он сам верил тому, что говорил.
И вот теперь, когда в моих руках такое мощное средство, я просто обязан переломить ситуацию к лучшему. Ведь по его понятиям выходит, что пьянка в конечном итоге - средство добывания денег (надо ж до такого додуматься!). Ну а если денег у него будет столько, что он в них больше нуждаться не будет? Изменит ли это что-нибудь? Причина-то устранится. Если я, конечно, не опоздал со своими благодеяниями и пьянка будет продолжаться ради самой пьянки. Не получится ли так, что я окажу ему медвежью услугу и жизнь его превратится в нескончаемый пир на дармовые деньги?