– Ну же, пошли, – Элоиза подпрыгивает на месте, – я хочу найти Джонни, и кто знает, Хлои, может, с ним будет Саймон. – Оглянувшись на нас через плечо, она широко улыбается. – Смотри, сколько тут народу. Мне нравится!
Она уходит, не сомневаясь, что мы последуем за ней. Я всегда завидовала ее жизнелюбию и уверенности. Да и как ей такой не быть с ее облаком кудрявых черных волос, лицом в форме сердечка, большими голубыми глазами и пышной фигурой? Глядя на свои костлявые коленки в джинсовых шортах и практически плоскую грудь, я вздыхаю, зная, что позже придется идти плавать. Я предпочитаю оставаться в футболке, пока другие пользуются случаем оголиться. Во всем виноват «Холлиокс»[8], который доказывает мне, какая я скучная и благоразумная, раз не сплю с кем попало и не влюбляюсь в кого не следует.
Если бы у меня была мама, может, я бы поговорила с ней о том, что эти телесериалы заставляют меня чувствовать себя неполноценной и что из-за моей фигуры мальчики почти меня не замечают. Возможно, она налила бы мне чашку чая, положила кусок домашнего пирога и сказала, что это не навсегда. Подбодрила бы, что однажды я расцвету и они заметят меня, и вообще, иметь парня – не самая важная вещь на земле, просто так иногда кажется. Она бы крепко меня обняла, погладила по волосам и сказала напоследок, что если мне нравится быть одной, то все в порядке. Но у меня нет мамы, а с папой я точно не смогу таким поделиться. Мы оба будем в ужасе от подобного разговора.
Я покручиваю серебряный браслет на левом запястье, играя с горстью свисающих шармов. Сейчас их шесть: простое серебряное сердечко, крошечный карандаш, серебряная ракушка, розовая внутри, открытая книга с выгравированными на страничках волнистыми линиями, круглый диск с морем, заходящим солнцем, чайками и лодкой с крошечным голубым камнем на корпусе и наконец серебряная собачка, которая пришла сегодня утром. Хоть папа и дедушка Рэй говорят, что мама с ними не общается, я уверена, что они поддерживают связь. Как иначе она смогла бы отправить шарм с собачкой именно сегодня?
Единственный раз, когда я снимала браслет, был, когда меня увезла скорая несколько лет назад и одна из медсестер, прежде чем лечить мои ожоги, настояла на том, чтобы я его убрала. Она не хотела, чтобы он потерялся в суете клиники, и помогла мне надеть больничную рубашку. Меня передергивает от мыслей о той ночи. Слишком много плохих воспоминаний.
Я кручу шарм с собачкой в пальцах; улыбка касается моих губ. Браслет иногда кажется голым из-за множества пустых звеньев, но я верю, что мама пришлет другие шармы, чтобы его заполнить. Большую часть времени я в обиде на нее за то, что она ушла и не вернулась, что не общается со мной. Но иногда я просто радуюсь, что она так старается с этими шармами, хоть это и происходит раз в несколько лет. Это значит, что хоть и нечасто, но она думает обо мне. Что ей не все равно, хотя ее отсутствие говорит об обратном.
Я стараюсь отбросить все мысли, которые могут завести меня в черный круг боли и отчаяния. Рев музыки усиливается, и, пока мы пробираемся вдоль пляжа в поисках Джонни и его друзей, я понимаю, что здесь не один источник звука. Мой слух выхватывает самые разные мелодии, рвущиеся из всевозможных колонок, и противоречивые ритмы и темпы резонируют с моим телом. И благодаря им мое настроение поднимается. Мы наконец свободны. Школа окончена, а моя форма – в большом черном мусорном ведре. Мы справились.
И когда мы вернемся в сентябре, все будет по-другому; с нами будут обращаться как со взрослыми.
Пока мы ходим от одной компании к другой, я поднимаю руку и машу людям, улыбаюсь и киваю. Откидывая голову назад, чтобы выпить еще пива, я смотрю на подъемы и обрывы меловых скал, нависающих над нами: их верхушки и бока укрыты яркой зеленой травой. Щербатая скала опускается к пляжу, и в некоторых местах вдоль ее подножия я различаю маленькие пещеры. Кто-то из ребят уже лезет их исследовать. Три очка, если угадаете, для чего их будут использовать.
У меня вырывается смешок. Месяцами я чувствовала себя оторванной от всех, на меня давили зубрежка, экзамены, чувство, что сейчас мое будущее зависит только от меня и моих усилий. И теперь я внезапно ощущаю себя частью чего-то большего, объединенная чем-то потрясающим с людьми вокруг. Энергия потрескивает в воздухе, словно электричество. Я улыбаюсь. Это будет весело. Что вообще может пойти не так?