«Ага», — мрачно подумала Верли, набивая рот едой, чтобы был повод немного помолчать и собраться с мыслями, — «Ещё кому расскажи. У тебя около уха полоска чешуи проблёскивает, а значит, ты чистокровная туранка. Хвала книжному духу, сунул носом в параграф». А вслух спросила:
— А зираны, это кто?
— Зираны — это специальные евнухи, обученные искусству любви. Они вполне полноценные мужчины и очень хороши в постели, только потомства от них быть не может. У нас же есть и отказные наложницы, это те, кого шах больше года не приглашает в свои покои. Вот они могут брать в любовники зиранов, но только с согласия Великого зирана Атарса. Шах очень беспокоится о том, чтобы у его женщин всего было в достатке, и любви в том числе, — ответила белокожая Майлика, потряхивая малиновыми кудрями, — Хотя, если повелитель не приглашает нас в свои покои, то и мы пользуемся их услугами. Ты можешь намекнуть Киссу, и сегодня же ночью он будет у тебя.
Лена молча жевала завтрак. От таких откровений воротило с души, а еда становилась безвкусной. Вот вспомни о чём-нибудь плохом, и оно тут же появится. В зал бесшумно вошёл Кисс, сияя лёгкой таинственной улыбкой. Хлопнув в ладоши, он возвестил об окончании завтрака и тут же направился в их сторону. Девушка помрачнела, видеть эту скользкую физиономию совсем не было желания.
— Лена, тебе пора на занятия по языку.
Девушка встала, изобразила виноватую улыбку своим «подружкам» и послушно засеменила на занятия, усиленно разглядывая мозаичный пол.
С освоением нового языка практически сразу начались проблемы. Из-за особого произнесения шипящих ей никак не удавалось уловить ни слова, которые ей говорили, ни попытаться что-то сказать самой. Промучавшись пару часов, с загудевшей от умственного напряжения головой она вернулась в свою комнату и с размаху плюхнулась на жалобно скрипнувшее ложе. Это ей очень не нравилось. Язык знать нужно! Самое главное, чтобы понимать, что о ней и при ней говорят. Самой можно говорить с пято на десято, не важно. Плохо, плохо! С вышивкой тоже, скорее всего, ничего не получится. Нет, пуговицу пришить она, конечно, умела, ну и носки заштопать, оторвавшуюся подкладку поставить на место, но не больше. Остаются танцы. С танцами есть другая опасность. Если она будет стараться и учиться, как следует, то её отправят в группе танцовщиц развлекать шаха и его сыновей. Кто его знает, что им после этого может в голову ударить? Отказываться от учёбы? Ни в коем случае! Это может пригодиться потом, мало ли куда занесёт её судьба. Значит, нужно учиться старательно, а вот требования выполнять не все, недоделывать…
Как она и предполагала, с шитьём тоже получалось откровенно плохо. Исколов пальцы иголкой, и заработав злобный взгляд от учительницы рукоделия, девушка с облегчением пошла на ужин. Её змеиные «подружки» уже вовсю болтали.
— Лена, что же ты так огорчаешься? Ничего страшного, научишься и языку и вышиванию. Танцам в первую очередь учиться нужно, сможешь красиво двигаться, будешь на всех праздниках участвовать.
— Кстати, — вмешалась Хииса, — завтра парадный смотр гарема. Конечно, тебя на него не выведут, но посмотреть сможешь из-за решётки. Это так красиво. Мы надеваем лучшие одежды и украшения, танцуем, поём, услаждая слух и взгляды семьи повелителя. Приглашают лучших певиц, самых искусных музыкантов.
— А откуда вы узнали, что у меня с учёбой ничего не получается? — простодушно удивилась Лена, наивно хлопая глазами и стараясь не переиграть.
— Так все сплетни и новости быстрее атакующей змеи по дворцу разносятся, — хихикнула Малика, — Да и учительницы-то все здешние, из мастериц гарема. А вот танцам учат зираны. Это так волнующе.
Невольница закатила глаза, растягивая полные губы в томной полуулыбке. Остальные понимающе вздохнули. Верли тут же расхотелось идти на очередной урок.
Ужин подавался в несколько приёмов. Сначала закуски, потом рыба, мясо, птица и, наконец, десерты. Посмотрев на то изобилие, от которого ломились столы, девушка представила, как она медленно и верно от такой кормёжки превращается в небольшого, но увесистого, бегемота, и впервые позавидовала змеям. Им-то что, ешь, сколько хочешь. Где вы видели разжиревшую гадюку? Лекарка не в счёт, она явно не была чистокровной туранкой.
Еле встав из-за стола и лениво помахав наложницам рукой, Лена побрела в свою комнату. Свободно гулять по территории женского царства она опасалась, мало ли кому вздумается подглядеть из-за угла. На столике около ложа стоял кубок с фруктовой водой. Пить после такого количества еды, щедро сдобренной вполне узнаваемыми пряностями, хотелось неимоверно. Вода была прохладной и приятной с лёгким привкусом мяты и апельсинов. По телу расползалась ленивая истома. Только она попыталась закрыть глаза, чтобы чуток вздремнуть, как её нежно погладили по руке. Кисс, ну, конечно же, Кисс пришёл проводить её на очередной урок. Со вздохом сожаления, девушка поднялась со своего места.
Теперь идти пришлось в другую сторону. Через двойные ворота, по узорчатой галерее зиран вёл пленницу в зал для семейных торжеств. Именно там и обучали танцовщиц, чтобы они сразу привыкали к тому месту, где им придётся выступать. Два музыканта с лютнями, один с барабанами для отбивания ритма уже заняли свои места, равнодушно взирая на новенькую. Во весь пол расстилался огромный ковёр, плотный, почти без ворса.
— Давай, снимай туфли и иди вот сюда, — почти пропел Кисс, жестом приглашая девушку в центр, — Вот смотри, волна вправо, влево, переступила ногами, медленно ведёшь бёдрами, описывая закрытый цветок. Теперь волна влево, вправо, рисуешь бутон в другую сторону.
Он положил ей руки на бёдра и прижал к себе спиной, чтобы она лучше чувствовала, как должно изгибаться тело. В голову ударило странное опьянение. Медленные, чувственные движения распаляли кровь, вызывая желание прижаться ответно. Лена тут же насторожилась и стиснула зубы, чтобы не потерять контроль над собой. Не просто так ей поставили тот кубок, в него явно что-то было подмешано. Теперь придётся пить только обычную воду и чай. Зиран явно что-то почувствовал и нахмурился. Несмотря на то, что придраться было не к чему, ему не нравилось, что девушка может себя контролировать. Пленница выпила возбуждающее зелье, он сам видел кубок пустым, так почему же она ещё не дрожит от страсти, чувствуя его тело.
Пока они танцевали, к задней решётке зала приблизился черноволосый, кудрявый мужчина. Не отрывая глаз, он наблюдал за новенькой и её движениями.
— Ты права, Айлия, она очень интересная добыча. Пожалуй, нужно выпросить её у моего отца.
— Высокочтимый Байлин, — тут же склонилась перед ним смотрительница гарема, — Шах ещё не приглашал её в постель, да и вряд ли он так скоро отдаст девчонку. Но вы только посмотрите, насколько редкий цвет волос, естественный, некрашеный. А глаза, как туман, волнуют душу. Эта девочка уникальна, ни у кого в гареме нет такой наложницы.
Айлия вела собственную игру. Старший сын шаха был известен своей страстью к редкостям, и наложницы не являлись исключением. К тому же, старая гадюка за такое известие уже получила довольно внушительное денежное поощрение. Теперь, если ей удастся отправить девушку в гарем первого престолонаследника, она окажется в ещё большей милости не только у него самого, но и у его матери, госпожи Ирис, которая очень ревниво относилась к новым девушкам.
Кое-как дотерпев до конца урока, Лена кинулась умываться, сообщив, что ей плохо от жары. Кисс недовольно поджал губы. Ничего, не сегодня, так завтра, или через неделю девчонка сдастся. Тело потребует своё. К этому зелью привыкнуть невозможно. Оно разгоняет даже самую холодную кровь.
Вернувшись в свою комнату, девушка со злости пнула ни в чём неповинную постель. Может, стоило сдаться? Нет, если бы это было её желание, а то ведь оно навеяно специальными травами. Сумерки быстро сменились тьмой, разрисовывающей небо россыпями звёзд. Прометавшись полночи по постели и искусав себе губы до крови, Лена пыталась дремать, но сон не шёл. Стоило только закрыть глаза, как в мозгу начинали вырисовываться волнующие картинки.