— Что пишут в пророке этим утром? — хриплю я.
Фовель вздрагивает и смотрит на меня.
— Клянусь Мерлином, Малфой, я убью Поттера, — глава Отдела тайн аккуратно складывает газету и кладет её на подлокотник кресла.
— Что случилось?
— Этот идиот чуть не задушил тебя, — холодно говорит он и встаёт, к моей кровати он подходит быстро и садится на край, — Я размажу его.
В тишине палаты его голос особенно звонок и страшен, в мгновение ока я покрываюсь мурашками. Глаза его опасно горят, весь его облик сквозит едва скрываемым гневом.
— Это были наши разборки, — хриплю я в ответ, — Не нужно сюда вмешивать работу. Это личное.
— Но вы были на задании, — говорит начальник, качая головой.
— Это не важно, — отмахиваюсь я.
— Он не должен так поступать.
Я лишь взмахиваю рукой и начинаю надрывно кашлять.
— Что с моим голосом? Почему его не вылечат?
— Колдомедики пробовали, но говорят, стандартные методы не работают, — обеспокоенно говорит Фовель, смотря на меня. Его серые глаза смотрят внимательно и сочувственно. Редко когда я мог увидеть столько эмоций, за один разговор с ним. Сейчас он едва владеет собой, и такая перемена беспокоит меня больше, чем мое состояние.
— Думаешь, этого связано с браслетами братства? — спрашиваю я, сразу же всё понимая.
Он только кивает и задумчиво смотрит в окно палаты. Спустя несколько минут он переводит взгляд на меня и говорит:
— Попробуй позвать его через браслет. Проникнуть в его разум, увидеть его глазами, — его слова выверенные и четкие, — тренируйся, пока ты тут. Но ты не сможешь вернуться на работу, пока не вернется голос.
Я киваю и откидываюсь на подушку.
— А отсюда я могу уйти?
— В любое время, — говорит Лукас, вставая и направляясь к двери, — Только оставь свои координаты и держи камин открытым для меня.
Он уходит, и я смотрю в окно, отмечая про себя, что, наконец, получил отпуск. Но это не радует, наоборот, возможность Поттера влиять на меня раздражает. Но я знаю, как работают артефакты такого толка, я умею с ними ладить, и то, что какой-то шрамоголовый научился с ним работать раньше меня, раздражает просто безмерно. Я вспоминаю, как когда-то в своем кабинете он почти полностью повторил мои мысли, и вздрагиваю. Видимо, сильные эмоции делают меня открытым.
Я закрываю глаза и концентрируюсь. Представляю, как от одной руки к другой, через тело, проходит толстая золотая нить, она сцепляет браслеты между собой, замыкая моё тело между собой. Дыхание становится медленнее, и я представляю, как от каждого браслета тянется ещё по нити, и я иду за ним, слегка задевая их пальцами. Нити звенят и вибрируют.
«Потти, выходи поиграть.» — думаю я, и ощущаю, как одна из нитей вздрагивает. Вот оно.
«Страшно, Поттер?» — опять думаю я, и нить вибрирует ещё сильнее. Я ощущаю удивление и раздражение Поттера, и во мне просыпается ликование.
«Что же ты сейчас делаешь?» — думаю я.
«Почувствуешь ли ты меня в своей голове?» — я дотрагиваюсь до другой нити, и мое сознание заполняет вид его кабинета, какие-то бумаги на столе, крепкие пальцы и ощущение полной потерянности.
«Вот и я, Поттер.» — шепчу я уже в реальности. Через секунду он встаёт и аппарирует. Я вижу, как он несётся по коридорам, сворачивает и петляет, пока он не доходит до двери. Понимая, что он пришел ко мне, я выскальзываю из его головы и сажусь на кровати как-раз в тот момент, когда дверь палаты с грохотом открывается. От этого звука разрываются перепонки и в голове звучит набат.
— Какого дьявола, Малфой, — орет он, и у меня такое чувство, будто меня бьют по голове, я дергаюсь и закрываюсь руками.
— Не ори так, идиот, — мой голос не громче шёпота, но он замирает и аккуратно приближается.
— Почему у тебя так и нет голоса? — спрашивает он и садится на край кровати.
— Наверно, из-за браслета братства, — говорю я, отнимая ладони от ушей, — Дай мне обезболивающее.
Его рука тянется за фиалом, он сам достает пробку и прислоняет горлышко к моим губам. Я замираю, пока боль не проходит и открываю глаза. Он внимательно следит за мной, я ощущаю, как его горячие пальцы дотрагиваются до моих ледяных рук.
— Хочешь сказать, что это сделал я?
— Нет, не ты, — вздыхаю я, — Просто магия браслетов, ты не научился контролировать мысли в отношении меня и, видимо, не хочешь меня слышать, а это не даёт работать зельям. Просто пожелай, чтоб ко мне вернулся голос.
— Не думаю, что это так работает, — качает головой Поттер.
— Я не говорил тебе думать. Я уже подумал за тебя.
Злость Поттера бьёт меня наотмашь изнутри, он закипает, но при этом он боится. Боится своей реакции, боится моей реакции. О, мерлиновы подштанники, он боится за меня.
— Ты чуть не задушил меня, Потти, так что, будь добр, пожелай вернуть мне голос, — говорю я, и он со вздохом кивает. Я описываю ему, что нужно сделать, но у него не выходит, от слова совсем. Сначала меня это раздражает, а потом становится всё равно. Я съезжаю по подушке вниз и сворачиваюсь под одеялом, подтягивая к себе ноги.
— Если у меня не будет голоса, не будет и работы, — выдыхаю я и смотрю на глупое лицо Поттера, — Если ты лишишь меня работы, то я убью тебя.
Мой голос еле слышен, и, договорив, я закрываю глаза. Хочется, чтоб всё закончилось, и я вернулся в рутину дней.
========== 15 ==========
Я просыпаюсь только к вечеру и, поговорив в колдомедиком, аппарирую в Малфой-мэнор. Камины горят жарко, и в комнатах слишком тяжело дышать. Сова от Фовеля прилетает сразу же после совы от Поттера. Я назначаю встречу сначала Фовелю, потом Поттеру, ожидая, что оба не задержатся надолго.
Глава Отдела тайн выходит из камина в назначенное время, отряхивая мантию.
— Я надеюсь, уже есть успехи? — спрашивает он, подходя ко мне поближе.
— Есть, я кое-что понял, но нужны тренировки.
Фовель улыбается протягивает мне бумаги, которые он достал из кармана мантии.
— Изучи ещё раз бумаги по допросу Филиппа, может быть, удастся найти хоть малейшую зацепку по его брату.
Забирая бумаги, я отмечаю, что его руки такие же холодные, как мои.
— Ты как? — спрашивает он.
— Лучше. Готов выйти на работу, — улыбаюсь я, стараясь придать своему виду побольше уверенности.
— Только вместе с голосом, — отмахивается он, и я понимаю, что обмануть его не удастся. И тогда вздыхаю, отворачиваясь.
— Поттер непроходимо тупой. Не думаю, что ему хватит года, чтоб это сделать.
Фовель усмехается, и его глаза блещут весельем, лицо будто преображается.
— Я верю в тебя, — он порывисто обнимает меня, и камин полыхает, выплёвывая Поттера на ковер. Аврор отряхивается и озирается, а, замечая нас, открывает рот.
— Мне пора, — говорит Фовель, в момент возвращая себе полный контроль и выпускает меня из объятий.
— Всего доброго, Лукас, — прощаюсь я, отмечая безупречную маску безразличия на его лице.
— Всего доброго, Драко, — начальник проходит мимо Поттера, задевая его плечом, — Мистер Поттер.
Аврор вздрагивает и отступает в сторону.
— Ты просил прийти, — говорит он смущённо, и я чувствую, как подрагивают его руки.
— Я хотел, чтоб ты попробовал ещё раз, — говорю я и отхожу к столику в углу, укладывая бумаги в оберегающий секреты ящик.
— Зачем ты делаешь так, чтоб я заставал вас вместе? — я оборачиваюсь на голос и вижу что-то болезненное в его лице.
— Я ничего не делаю, и тебе незачем нас заставать.
Он шагает ко мне, хватает за домашний бежевый джемпер и притягивает к себе.
— Ты издеваешься надо мной! — шипит он мне в лицо.
— Не сегодня, — говорю я и кладу руки ему на шею, я поглаживаю его кожу большими пальцами, и он закрывает глаза, а затем ощущаю его желание и посылаю всё к черту.