Из грязного окна льется свет яркого, полуденного солнца, выхватывая из темноты миллиарды пылинок, но я смотрю только на чашу. Она резко начинает наполняться кровью, видимо, эта капля стала множиться, она перетекает через края чаши и стекает на пол. Я не шевелюсь, что бы ни случилось, нельзя паниковать, и я начинаю опять читать заклинание. Медленно, слагая слова как-будто в напев, я закрываю глаза, слова льются из меня, и я чувствую, что ноги уже практически не холодит кровавый поток. Мои распростертые над чашей руки трясутся от напряжения, и с каждым словом говорить становится сложнее, во рту пересохло, а в комнате невыносимо воняет кровью. Запах проникает везде, а на языке появляется металлический привкус.
Я открываю глаза, чаша стоит там же, где и стояла, а крови больше нет, только на дне виднеется одна единственная капля. Значит она признала меня, как своего хозяина, так что, теперь я могу отправить её в отдел тайн для дальнейшего изучения. Только тогда мне хватает решимости взять со стола артефакт и положить в коробку. Следя, как коробка исчезает, я чувствую невероятное облегчение, и мне хочется смеяться. За защитной сферой улыбается Поттер, смотря на меня, и по телу разливается тепло. Браслеты немного нагреваются, но мне не кажется, что это проблема, ведь я сейчас потратил столько сил, возможно, они реагируют на это.
Снимая защитное заклинание, я шагаю в коридор, и все расступается передо мной.
— Выходите из дома, — говорю я, и все быстро выходят, запирая дверь комнаты, я уже еле стою на ногах, от усталости. Браслеты практически уже раскалены и обжигают кожу.
— Да что за черт! — шепчу я и, шатаясь, выхожу на улицу.
Уже около трёх часов дня, в лесу душно. Я спускаюсь по ступеням, еле переставляя ноги, и запрокидываю голову, смотря на кроны деревьев. Лёгкий ветерок слегка шевелит листья, и мне хочется лечь.
— Вам помочь, мистер Малфой? — спрашивает аврор, помогающий сегодня мне.
— Нет, спасибо…
— …Аксель, — заканчивает он за меня, улыбаясь.
— Аксель, — говорю я и улыбаюсь в ответ.
И тут же меня ударяет жуткое раздражение, я ищу глазами Поттера и не могу найти. Но, кажется, что уже это и не важно.
— Мне пора, Аксель.
Голос Поттера гремит в тишине леса, как бой барабанов.
— Нам надо поговорить, Малфой!
Не оборачиваясь, я кривлюсь и подмигиваю Акселю. Закреплённый в перчатке портключ ждёт, пока я его нажму.
— Не сегодня, Потти, — и, нажимая на портключ, я ощущаю рывок, а в этот же самый момент на меня накатывает злость Поттера.
Пусть потерпит, сегодня у меня не осталось сил ни на что, а тем более на тупые вопросы.
========== 8 ==========
Я ухожу с работы и все время, до утра, только и делаю, что сплю, иногда просыпаюсь, пью зелье восстановления и опять засыпаю. Утро приходит раньше, чем мне этого хочется, и я, едва успев повязать галстук и надеть костюм, аппарирую на работу.
Аппарация происходит не совсем удачно, и мне расщепляет кончик пальца, думаю, это все из-за магического истощения. Нужно набраться сил и отдохнуть, иначе в следующий раз мне расщепит что-то более существенное, чем палец.
Я едва успеваю войти в кабинет, как кто-то настойчиво стучит в дверь. Я распахиваю её и осматриваю посетителя. Поттер выглядит просто ужасно, серое лицо, темные тени под глазами и безумно уставший вид.
— Ты дашь мне войти? — говорит он, а я прячу пострадавший палец за дверью.
— Если у тебя нет специального разрешения Фовеля, то нет.
Меня раздражает его внешний вид, и мне хочется его обнять, поцеловать его потрескавшиеся, обветренные губы и прошептать как-нибудь глупость, чтоб он улыбнулся мне в ответ.
— Как хорошо, что оно у меня есть, Малфой, — Поттер протягивает мне бумагу, и мне приходится придерживать дверь ногой, чтобы взять её и не показать свой расщепленный палец.
— Хорошо, проходи, — говорю я, после тщательно изучения бумаги, и раскрываю дверь шире. Он заходит, и я сразу же захлопываю дверь и читаю заклинание.
Мой кабинет ничего не говорит обо мне, у нас всех так, строгие линии, простые шкафы и столы, обычные, удобные стулья, стандартные диваны и кресла, отсутствие камина, черный, гладкий камень на стенах. Единственная вольность, которую я себе позволил — ковер, красивый, мягкий, теплый ковер. Главный аврор заходит и замирает в нерешительности, надо сказать, и я обескуражен, в нашем отделе в кабинет заходят не часто, а если заходят, то по какому-то очень опасному делу, и ничем хорошим это не заканчивается.
— Я пришел поговорить, — голос Поттера уставший и блеклый, он идёт к дивану и практически падает на него.
— Я слушаю тебя, — говорю я, продолжая стоять и складывая руки на груди. Кроме усталости, больше я не ощущаю ни одну его эмоцию.
— Сначала, вот, настойка бадьяна, — он протягивает мне пузырек и кивает в мою сторону, — Думаю, ты расщепился, и у меня безумно болит палец. Если ты не против, избавь меня от этого.
Он говорит со мной как с маленьким и не смотрит на меня, пока я подхожу к нему. Одна капля и плоть срастается, боль отступает, и я с облегчением вздыхаю, в унисон с ним. Осторожно ставлю фиал на столик, напротив него и сажусь в кресло.
— Что ты хотел, Поттер, у меня много работы!
Брюнет поднимает голову и пристально смотрит на меня.
— Что с твоими браслетами? — спрашивает он, а я удивлённо поднимаю брови.
— Всё нормально, — я смотрю на него, и во мне поднимается беспокойство, — А что с твоими браслетами?
Он молча поднимает рукава черной кофты, и я ахаю. Запястья его жутко распухли, браслеты врезались в кожу, и по контурам проступает кровь, кожа вокруг них красная, как-будто, обожженная.
— О, матерь моя, Моргана, — выдыхаю я и протягиваю руку к его запястью, — Это из-за отсутствия физического контакта, полагаю.
Он смотрит на свои руки и неопределенно кивает.
— А может и нет, — говорит он, неуверенно.
— Определено, да, — уверенно говорю я и подсаживаюсь к нему поближе на диван. Моя нога касается его ноги, я беру его за руку и внимательно смотрю на него, какое-то время ничего не происходит, но потом руны вспыхивают, и по нам одной огромной волной пробегает тепло. Как-будто, горячий, пустынный ветер, дует на нас.
Поттер расслабляется и откидывается на спинку дивана, закрывая глаза от облегчения, его запястья бледнеют и кровь больше не проступает.
— Я совершенно забыл об этом, — говорю я, тоже откидываясь назад и закрывая глаза, — Вчера мне показалось, что что-то не так, но я думал, это из-за того, что я устал.
— Почему у меня случилось такое с руками, а у тебя ничего не было? — спрашивает он напряженно, и я чувствую, как мелко дрожит его рука в моей руке.
— Я не знаю, — говорю я честно и крепче сжимаю его руку, — Может это связано с магическим истощением.
Я открываю глаза и поворачиваю голову, он смотрит на меня, повернув голову в мою сторону, и меня захлестывает иррациональное чувство влюбленности. Его безумные ресницы, глаза и шикарная улыбка, мне хочется целовать его снова и снова, пока мои губы не начнет саднить, а он не станет умолять отпустить его. От живота вниз растекается возбуждение, и я ощущаю, что он тоже возбужден, его желание столь велико, что я пугаюсь. Не путаю ли я чувства, это мои или его? Точно ли он ощущает это, или я хочу, чтоб он ощущал это.
Мы молчим и смотрим друг на друга, его взгляд останавливается на моих губах, я безотчетно облизываю нижнюю, а он смотрит не отрывая глаз. Мы какое-то время ещё сидим так, но я едва могу держать себя в руках, чтобы не приблизиться к нему, поэтому я отворачиваюсь и смотрю в потолок.
— Что тебе сказал Фовель, насчёт браслетов? — спрашивает Поттер, продолжая смотреть на меня.
— Наказал меня, — говорю я безразлично.
— Как? — напряжение в его голосе уже не скрыть, его чувства напряжены, он ревнует и злиться, одновременно.
— Достаточно, чтоб я не захотел больше так делать, — я внимательно осматриваю руку Поттера, она постепенно, но очень медленно, начинает приобретать свой обычный вид.